Научное внимание к проблемам социально-экономического развития национальной экономики в последние десятилетия во многом сосредотачивается на вопросах его институционального обеспечения – от институциональной среды, детерминирующей соответствующие процессы, до формирования и функционирования организационных структур – институтов развития. Расширение взглядов на институциональную структуру социально-экономического развития позволяет ввести в область анализа кооперативный сектор экономики, и в частности потребительскую кооперацию, как институт, обладающий четко выраженной идеологией и идентичностью, выражающими соответствие деятельности кооперативных организаций общенациональным целям и задачам развития.
Проблемам формирования институтов развития посвящены труды М.В. Курбатовой, К.С. Саблина [6], А.Б. Торик [14], А.С. Маркеловой [7] и др. Вопросы обеспечения социально-экономического развития потребительской кооперации, формирования кооперативной идентичности и обоснования особенностей кооперативной формы хозяйствования рассмотрены в трудах И.Г. Дахова [1], Е.В. Исаенко [4], Е.Е. Тарасовой [11], Л.Е. Тепловой [12] и др. Институциональные аспекты исследования деятельности кооперативных организаций как в условиях административно-командной системы, так и в условиях рынка раскрыты в трудах Г.В. Калягина [5], Т.Н. Прижигалинской [9], Д.С. Терновского [13], С.В. Тычинина [15] и др.
Тенденции развития кооперативного движения в дореволюционной, советской и постсоветской России позволяют говорить о потребительской кооперации как экономическом и социальном институте с вариативной формализацией и динамичным уровнем регулирования рыночной деятельности (рис. 1).
Рис. 1. Периодизация институциональных изменений потребительской кооперации
Возникнув как экономический феномен в забайкальских поселениях ссыльных декабристов, институт потребительской кооперации эволюционировал от неформальных норм и принципов совместной деятельности до организационно-правовой формы с разрешительным (1897 г.) и уведомительным (1915 г.) порядком создания организаций. Существуя в рыночном пространстве дореволюционной России, потребительская кооперация, несомненно, выступала рыночным институтом, для которого характерно обеспечение существования и развития на основе ресурсов, получаемых в процессе рыночного обмена.
Признание необходимости существования потребительской кооперации как одной из форм «государственного капитализма» позволило ее субъектам избежать прямой национализации в первые годы советской власти, сохранив институциональную структуру кооперативной идентичности. Вместе с тем становление административно-командной экономики в постнэповский период обусловило сокращение рыночного пространства и, как следствие, сокращение присутствия на нем организаций потребительской кооперации. Огосударствление системы осуществлялось как в явной, так и в скрытой формах, охватывающих национализацию в пользу государственной торговли инфраструктуры потребительских обществ (1932 г., 1935 г., 1949 г., 1957 г.) и установление неформального контроля над деятельностью кооперативных организаций на обслуживаемых территориях через формальную вертикально ориентированную иерархическую структуру управления.
Таким образом, можно говорить, что, сохраняя признаки формального рыночного института, в период административно-командной экономики система потребительской кооперации трансформировалась в «квазирыночный квазиинститут».
Термин «квазиинститут» в данном контексте обозначает организацию, формальные поведенческие предпосылки которой, сформулированные в виде кооперативных ценностей и принципов, находятся в неразрешимом противоречии с содержанием институциональной среды ее функционирования. Такая ситуация обуславливает недейственность внутренних институциональных соглашений и их замену на отношения властного подчинения в организационной структуре. С другой стороны, квазирыночный институт, сохраняя внешнюю атрибутику рыночного обмена, в действительности регулирует отношения распределения ресурсов в соответствии с взаимным расположением субъектов распределения во властной иерархии. Таким образом, широко распространенная транзакционная парадигма организации как формализации институтов в целях снижения издержек функционирования на рынке при рассмотрении потребительской кооперации в советский период как «квазирыночного квазиинститута» трансформируется в парадигму организационной структуры, внутренние институциональные отношения которой обеспечивают эффективность властных полномочий по управлению распределительными процессами на основе определенной идеологии.
Коренная перестройка административно-командной экономической системы, начавшаяся для потребительской кооперации в 1988 г. с принятием и реализацией закона «О кооперации в СССР», имела следствием формирование двух трендов, действие которых наблюдается и в настоящее время. Во-первых, усиление конкурентной борьбы повлекло за собой снижение объемов деятельности и уменьшение доли рынка, а во-вторых, ликвидация тотального административного контроля со стороны государства позволила потребительской кооперации возродиться в своем первоначальном качестве – как формальной организации пайщиков, обеспечивающей функционирование института их контрактации на основе кооперативной идеологии. Последнее обстоятельство, на наш взгляд, предопределило выживание потребительской кооперации в переходный период с сохранением кооперативной идентичности. Вместе с тем инерционность институциональных изменений обусловила гораздо более медленную трансформацию экономических отношений в системе. На протяжении первого постреформенного десятилетия потребительская кооперация оставалась квазирыночным институтом, в своей деятельности опирающимся на государственную поддержку (например, Указ Президента РФ «О мерах по стабилизации обеспечения сельского населения товарами и услугами» № 795 от 31.05.1996 г., Постановление Правительства РФ «Вопросы потребительской кооперации Российской Федерации» № 24 от 24.01.1994 г.).
Отход от государственной политики прямой поддержки субъектов хозяйствования в период преодоления последствий кризиса 1998 г., несмотря на связанные с этим очевидные проблемы объектов регулирования, способствовал стабилизации конкурентных позиций организаций потребительской кооперации не за счет внешних преференций, а на основе усиления рыночной активности, повышения эффективности экономической деятельности, ориентированности на удовлетворение реальных потребностей пайщиков и обслуживаемого населения.
Таким образом, увеличение экономической состоятельности организаций потребительской кооперации, ее независимость от уровня государственной поддержки, развитие законодательства, формализующего признаки и ценности кооперативной идентичности позволяют в настоящее время характеризовать потребительскую кооперацию как действующий рыночный институт. При этом его характерные черты свидетельствуют, по нашему мнению, о принадлежности объекта анализа к группе институтов развития (рис. 2).
Рис. 2. Характеристика потребительской кооперации как института развития
Согласно распространенному в экономической литературе мнению, институты развития представляют собой структуры, призванные аккумулировать финансовые средства и направлять их на развитие перспективных отраслей экономики, внедрение инноваций, реализацию важных инфраструктурных и социальных проектов [10]. Аналитический центр при Правительстве РФ отмечает, что институты развития – это инфраструктура реализации хозяйственного механизма, поддерживающего достижение национальных целей развития [8].
К основным задачам институтов развития относят формирование экономической и социальной инфраструктуры, развитие инновационной сферы, содействие развитию внешнеэкономической деятельности, поддержку малого и среднего бизнеса, устранение региональных дисбалансов в развитии [2].
Мы считаем, что по характеру решаемых задач потребительская кооперация соответствует определению института развития в части формирования социальной инфраструктуры сельских территорий и, следовательно, элиминировании дисбалансов социального развития между городом и селом, а также поддержки экономической деятельности личных подсобных хозяйств населения обслуживаемых территорий. При этом механизм решения указанных задач базируется на устранении «провалов рынка» в части производства положительных экстерналий. В соответствии с распространенной классификацией экстерналий Д. Бромли, их часть, позволяющая потребительской кооперации решать задачи института развития, относится к группам технологических внешних эффектов, возникающих на основе существования технологической зависимости экономической деятельности различных субъектов, и потребительских внешних эффектов, формирующих удовлетворенность одних субъектов рынка от экономической деятельности других субъектов, не связанных с ними.
На практике технологические экстерналии реализуются путем обеспечения закупок производимой населением сельскохозяйственной продукции, что сопровождается созданием рабочих мест и участием в решении проблем занятости на обслуживаемых территориях. В свою очередь потребительские внешние эффекты возникают на основе совместного использования пайщиками и обслуживаемым населением объектов социальной инфраструктуры села, создаваемой за счет средств организаций потребительской кооперации.
В значительном числе исследований подчеркивается, что институты развития представляют собой структуры, так или иначе связанные с органами государственной власти. Как специализированные государственные (квазигосударственные) корпорации (компании), деятельность которых направлена на устранение «провалов рынка», сдерживающих экономическое и социальное развитие страны, трактуют институты развития О.Г. Солнцев, М.Ю. Хромов, Р.Г. Волков [3]. В материалах Минэкономразвития России указано, что институты развития являются одним из инструментов государственной политики, стимулирующих инновационные процессы и развитие инфраструктуры с использованием механизмов государственно-частного партнерства [2].
По нашему мнению, рассмотрение потребительской кооперации как института развития не находится в противоречии с выделенными аргументами. Объединяя около 3 млн пайщиков, разделяющих кооперативные ценности и принципы, потребительская кооперация выступает одним из крупнейших общественных институтов, который, не являясь квазигосударственным с позиций участия в распределении результатов национальной экономики, интегрирует цели своей деятельности в систему целеполагания России как социального государства. Подобный характер кооперативно-государственного партнерства обеспечивает выход из «институциональной ловушки» квазирыночного института, которая в действии повышает вероятность перерождения потребительской кооперации в квазиинститут развития.
Квазиинституты развития в трактовке М.В. Курбатовой, К.С. Саблина – это институты развития с формально доминирующей функцией снижения трансакционных издержек взаимодействия субъектов развития, но фактически используемые ими в качестве инструмента распределения ресурсов в интересах получения ренты [6]. Применительно к потребительской кооперации с учетом положений трансакционной теории фирмы и теории институциональной структуры, можно говорить, что трансформация института развития в квазиинститут развития возможна тогда, когда потребительское общество, созданное как институт контрактации пайщиков и обслуживаемого населения, с целью экономии трансакционных издержек сокращает объем внутренних институциональных взаимодействий в пользу расширения влияния на институциональную среду с целью получения административной ренты в форме льгот и преференций.
Таким образом, в заключение мы можем говорить о том, что в постсоветский период система потребительской кооперации, функционируя как значимый социально-экономический институт, в своем развитии прошла трансформацию от квазирыночного института в институт развития, обеспечивающий поддержку экономической деятельности населения сельских территорий и формирование их социальной инфраструктуры. Анализ институциональной структуры указанной трансформации свидетельствует о наличии институциональных ловушек, с одной стороны, грозящих утратой кооперативной идентичности, а с другой – потерей экономической самостоятельности и превращения системы в инструмент перераспределения государственных ресурсов.
Рецензенты:
Роздольская И.В., д.э.н., профессор, зав. кафедрой маркетинга и менеджмента, Белгородский университет кооперации, экономики и права, г. Белгород;
Макринова Е.И., д.э.н., профессор, зав. кафедрой сервиса и туризма, Белгородский университет кооперации, экономики и права, г. Белгород.
Работа поступила в редакцию 23.09.2014.