Scientific journal

Fundamental research

ISSN 1812-7339

"Перечень" ВАК

ИФ РИНЦ = 1,674

Социально ожидаемая адаптированность специалиста предполагает успешность профессиональной деятельности, сохранность физического и психосоматического здоровья, адекватное совладание с угрозами в процессе труда на основе согласованности требований социальной среды и личностных тенденций. Однако неблагоприятные социально-экономические факторы, организационные изменения, личностно-профессиональные кризисы, отсутствие мотивации к деятельности, некомпетентность, недостаточный уровень развития способностей и профессионально важных качеств негативно отражаются на поведении, общении и трудовой деятельности специалиста. Так, при несоответствии личностных качеств специалиста требованиям профессии запускается механизм дезадаптации, проявлениями которой являются: снижение дисциплины и производительности труда работников, частота профессиональных ошибок, повышение аварийности и травматизма, выраженность психосоматических нарушений, психопатологических симптомов, деформационно-деструктивных тенденций и признаков выгорания как специфической формы деструкции, как правило, в результате «стресса общения» [6].

В процессе выгорания возникает защитный деперсонализационный, антигуманистический и аморальный настрой, проявляющийся в девиативном дискурсе специалиста: «Всё вокруг надоело», «Ненавижу и презираю всех», «И зачем я выбрал эту профессию?» Эти признаки служат предвестниками депрофессионализации [7], утраты профессиональной идентичности [10] и профессионального маргинализма, который среди специалистов носит не избирательный, а тотальный характер вследствие «потребления профессии» (то есть удовлетворения личных потребностей) или пограничного пребывания в ней [1]. Данные феномены выступают также отклонениями от профессиональной нормы, под которой понимается совокупность предъявляемых к представителю той или иной профессии правил как необходимых условий для достижения целей, а также нравственных, корпоративных, личностно-профессиональных стандартов поведения, деятельности и стиля общения, разработанных на основе социально-правовых и этико-деонтологических норм, действующих в обществе в определенный период его развития.

Отклонения как ненормативные (девиантные) проявления специалиста в поведении и стиле общения, а также нарушение функций в составе профессиональной деятельности могут иметь криминальную и некриминальную направленность, носить латентный и манифестный характер [2; 13]. К разновидностям некриминальных вариантов девиаций в профессии следует отнести нетипичное, дисгармоничное, маргинальное поведение специалиста как процесс и результат его дезадаптации на духовно-нравственном, когнитивном, эмоционально-волевом, поведенческо-коммуникативном, функциональном и психосоматическом уровне [4].

Девиации особенно опасны в социально значимых видах труда – управлении, образовании и медицине, поскольку «профессиональный продукт» специалистов этих сфер деятельности определяет ментальность нации, социально-экономическое состояние и уровень культуры общества, обеспечивая его конструктивную изменчивость и прогресс [1].

Среди многообразия причин, лежащих в основе профессиональных ошибок и нарушений специалистами профессионально-этической нормы, следует отметить специфику труда, условия жизнедеятельности и организационно-профессиональной среды, социально-экономическое неблагополучие. В ситуации аномии девиантные проявления могут стать частым явлением из-за падения в обществе престижа профессии, разочарования в профессиональном выборе, неудовлетворенности реализацией социальных и материальных потребностей личности [1; 2].

Особым фактором, оказывающим существенное влияние на поведение работников, психосоматическое здоровье и эмоциональное выгорание является «кризис гратификации» (J. Siegrist, 1988). Данный кризис поставил многих людей в пограничную ситуацию выбора между следованием морально-этическим, профессиональным, социально-правовым нормам или их нарушением. В модели «high-effort / low-reward imbalance» данный кризис показан как дисбаланс между высоким уровнем усилий специалиста (энергетическими затратами и обязательностью) и низким вознаграждением за труд [15; 16], что способствует формированию состояний функционального дискомфорта [11]. Дисбаланс между усилиями и «социальными наградами» приводит к фрустрации, негативным эмоциям, устойчивой деструктивной реакции на стресс, неудовлетворенности результатами собственной деятельности, увеличивая риск сердечно-сосудистых заболеваний, аффективных и других, связанных со стрессом, расстройств. При этом положительные эмоции, вызванные высокой заработной платой, уважением, чувством безопасности и продвижением (поддержкой, поощрением, содействием в карьере), способствуют высокоэффективной работоспособности без ущерба для здоровья, лояльности и благополучию специалистов [15; 16].

Исследования A. Bolin & L. Heatherly [12] позволили выявить и описать четыре аттитюда (диссатисфакция как неудовлетворенность работой и/или условиями труда, презрение к организации, намерение уволиться, одобрение воровства), которые выступают основными предикторами таких девиаций в профессии, как прогулы, прокрастинация (лень и волокита), пьянство и кражи на работе, физическое, сексуальное и психологическое насилие (травля сотрудников), злоупотребление веществами и привилегиями.

Ли Росс и Р. Нисбетт обращают внимание, что личностные черты и качества в предсказании поведения не обладают прогностической ценностью, так как более значима социальная ситуация, извлекающая на поверхность определенные действия человека как «фигуры на ситуативном фоне» [8, с. 236]. Так, многократное воздействие триггерных событий может привести человека к эскалации агрессии на рабочем месте, несмотря на наличие высокого самоконтроля [13]. Однако В.С. Мухина считает, что социальные условия создаются человеком, поскольку именно сознание творит бытие; при этом система личностных смыслов определяет индивидуальные варианты ценностных ориентаций, обусловливающих общую позицию человека и выбор им линии поведения [5].

Особого внимания заслуживает точка зрения Е.В. Змановской о том, что девиантность как качество личности детерминирована тремя системными образованиями:

1) релятивностью и конвенциональностью социальных норм (то есть их относительностью и традиционностью);

2) дезинтегрированными социальными процессами;

3) дезадаптивными и поляризованными характеристиками индивида [2, с. 14].

Однако проявляются девиации лишь в особой констелляции факторов – первичных личностных изменений на фоне социальных условий, – причем триггерная роль в «запуске» девиаций принадлежит «человеческому фактору». Не случайно именно по причине безалаберности специалистов и профессиональных ошибок происходит 80 % техногенных аварий и катастроф [9]. Следовательно, необходимо своевременно выявлять признаки дезадаптированности как предикторы девиантности специалиста, обращая внимание на личностные свойства и субъектные качества – относительно статичные (глубинные) и динамические характеристики.

Е.В. Змановская считает, что дезадаптация находит свое отражение в ценностных ориентациях личности, которая удовлетворена или не удовлетворена значимыми аспектами жизни, выступающими как ценностно-смысловые переменные и содержательно-динамические характеристики личности [2, с. 321]. Неудовлетворенность значимыми аспектами жизнедеятельности – факторами социальной фрустрации – связана с объективной жизненной неустроенностью, низким социальным статусом, дефицитом социальной поддержки, негативным отношением к жизни на фоне доминирования негативных чувств – пессимизма, депрессии, враждебности.

Под фрустрацией следует понимать крушение планов и надежд, разочарование, переживание неудачи вследствие реальных или мнимых препятствий на пути к достижению цели. Социальная фрустрированность как вид психической напряженности обусловлена неудовлетворенностью личности на данный момент жизни собственными достижениями и положением в социальной иерархии.

Мы предположили, что выявление у учителей и врачей – специалистов с деонтологическим статусом – первичных признаков дезадаптации и девиативных личностных тенденций на фоне неудовлетворенности значимыми аспектами жизни позволит выявить и описать констелляции факторов-предикторов девиантности в профессии. Это стало целью сравнительного эмпирического исследования, в котором приняли участие три группы испытуемых в количестве 312 человек. Из них 193 чел. – учителя и врачи – представители социономических профессий (типа «человек-человек»). В состав группы «Другие» вошло 119 представителей несоциономических профессий («человек-знак» и «человек-техника»). Состав участников исследования представлен в табл. 1.

Таблица 1

Состав участников исследования

Материалы и методы исследования

Степень удовлетворенности испытуемых различными аспектами социального функционирования и сферами жизнедеятельности изучалась при помощи «Шкалы социальной фрустрации» (модификация НИИ им. В.В. Бехтерева), позволяющей косвенно оценить общие адаптивные способности индивидов [3, с. 234–235]. Для выявления девиативных личностных тенденций испытуемых использовались следующие психодиагностические методики: «Склонность к отклоняющемуся поведению» А.Н. Орла (в адаптации автора); «Висбаденский личностный опросник» Н. Пезешкиана; «Опросник выраженности психопатологической симптоматики» в адаптации Н.В. Тарабриной; Проективный тест «Деловые ситуации» (модификация Н.Г. Хитровой теста С. Розенцвейга «Фрустрация толерантности»).

Результаты исследования и их обсуждение

Использование «Шкалы социальной фрустрации» позволило выявить, что в целом социальная фрустрированность врачей ( = 1,41 баллов) и представителей несоциономических профессий ( = 1,3 баллов) соответствует низкому уровню (при максимально возможных 4-х баллах), а умеренно-неустойчивая фрустрированность учителей – среднему уровню ( = 1,58 б.). Фрустрации учителей способствует также неудовлетворенность проведением досуга ( = 2 б.), отпуска ( = 2,4 б.), возможностью выбора места работы ( = 2,1 б.), что можно связать с профессиональной усталостью и выгоранием.

Сравнение средних значений по каждому из 20-ти пунктов опросника позволило отметить, что испытуемые всех трех групп в большей степени не удовлетворены материальным положением (рис. 1) и обстановкой в обществе (рис. 2). На рисунках зафиксировано по два пика, что говорит об амбивалентных тенденциях, причем большую неудовлетворенность обстановкой в обществе и материальным положением проявили учителя и врачи, ожидающие за свой труд большего вознаграждения.

Рис. 1. Удовлетворенность материальным положением

Рис. 2. Удовлетворенность обстановкой в обществе

У испытуемых также выявлен общий тренд к неудовлетворенности обстановкой в обществе, которой в большей степени фрустрированы врачи ( = 2,6 б.).

На рис. 3 можно отметить тенденцию к неудовлетворенности учителей и врачей возможностью проводить отпуск ( = 2,4 б. и = 1,8 б. соответственно), что может быть связано как с материальными трудностями, так и с высоким уровнем притязания специалистов.

При этом у испытуемых учителей и врачей были выявлены: интерес к содержанию профессиональной деятельности ( = 1,2 и 1,0 б. соответственно), удовлетворенность своим образованием ( = 0,9 б. и 0,8 б.) и положением в обществе ( = 1,5 и 1,1 б.), что говорит о любви специалистов к своему делу, осознании престижности выбранной профессии и удовлетворенности социальным статусом.

Факторизация данных по Шкале социальной фрустрации позволила выявить наиболее значимые факторы-ценности и сравнить их как по выборке в целом, так и по каждой группе испытуемых отдельно (табл. 2).

Рис. 3. Удовлетворенность возможностью проводить отпуск

Таблица 2

Сравнение общих и специфичных факторов социальной фрустрации

Судя по весу факторов, следует отметить разный их «вклад» в формирование состояний фрустрации испытуемых, при этом для всех испытуемых факторами-фрустраторами будут выступать: социально-экономическое неблагополучие, неудовлетворенность социальным статусом, профессиональным выбором, отношениями с коллегами, а также проблемы родительства (отцовства и материнства). Как видим из табл. 2, фрустрация учителей зависит также от степени удовлетворенности отношениями с субъектами профессиональной деятельности и собственными детьми; фрустрация врачей связана с невозможность продолжения образования и повышения квалификации, а специалистов несоциономических профессий – с утратой здоровья и социального статуса. Возможно, что данные аспекты жизни являются наиболее проблемной зоной испытуемых.

Результаты корреляционного анализа по Пирсону (на уровне значимости p = 0,01) позволяют обратить внимание, что удовлетворенность специалистов жизнью в целом зависит от удовлетворенности своим образованием (r = 0,3), взаимоотношениями с администрацией (r = 0,4), содержанием (r = 0,3) и условиями профессиональной деятельности (r = 0,3), положением в обществе (r = 0,5), жилищно-бытовыми условиями (r = 0,3), отношениями со своими детьми (r = 0,3), друзьями и знакомыми (r = 0,4), обстановкой в обществе (r = 0,4), сферой бытового (r = 0,3) и медицинского обслуживания (r = 0,4), проведением досуга (r = 0,4) и отпуска (r = 0,4), возможностью выбора места работы (r = 0,4). Следовательно, неудовлетворенность выделенными аспектами жизнедеятельности вносит негативный вклад в состояние социальной фрустрации и дезадаптации, повышающей риск отклонений от профессиональной нормы.

Согласно данным, полученным по тесту «Деловые ситуации», испытуемым учителям и врачам присущи интолерантные реакции на фрустрацию как непродуктивный копинг и проявление личностно-профессиональной дезадаптации. Так, выраженность направлений агрессии позволила зафиксировать в каждой из трех групп преобладание экстрагрессии, проявляющейся в экстрапунитивных (обвиняющих, интолерантных) реакциях. Согласно критерию Краскелла–Уоллиса, различия достоверны на уровне 0,001 (при Р = 0,000). Однако среди учителей и врачей доминируют также непродуктивные эгозащитные реакции (ED при P = 0,022), а среди специалистов несоциономических профессий – продуктивные необходимо-упорствующие реакции (NP при P = 0,011), что говорит об использовании ими разрешающих стратегий и тенденции к преодолевающему поведению.

С целью редукции многочисленных данных и выделения глубинных личностных тенденций полученные эмпирическим путем результаты были подвергнуты факторному анализу. В каждой группе испытуемых было выявлено разное количество личностных факторов: в группе «Учителя» – 16 факторов, в группе «Врачи» – 15, а в группе «Другие – 8 факторов. Общими для всех трех групп стали два фактора, представленные в табл. 3.

Таблица 3

Сравнение девиативных тенденций испытуемых

Таким образом, в трех группах испытуемых специалистов выявлены такие ненаблюдаемые, глубинные личностные факторы, как личностно-профессиональная дезадаптация на фоне дистресса и склонность к различным видам отклонений при дефиците мотивации деятельности и волевого контроля. Они могут рассматриваться как предиспозиция к отклонениям и предикторы девиантности специалиста, но в констелляции с факторами социальной фрустрации. Так, состояние неудовлетворенности значимыми аспектами жизнедеятельности ведет к психофизической напряженности, требующей разрядки, что на поведенческо-коммуникативном уровне может способствовать интолерантности и прочим девиантным проявлениям.

Результаты корреляционного анализа (по Пирсону) данных по шкале социальной фрустрации с данными других психологических тестов позволяют отметить следующее:

1. Удовлетворенность своим образованием способствует удовлетворенности содержанием деятельности (r = 0,405) и возможностью выбора работы (r = 0,318), а также своим образом жизни в целом (r = 0,307). Таким образом, удовлетворенность образованием, связанная с выбором «своей» профессии, способствует снижению социальной фрустрации, выступая в жизни стресспротекторным фактором.

2. Удовлетворенность отношениями с коллегами способствует удовлетворенности взаимоотношениями с администрацией (r = 0,442), субъектами профессиональной деятельности (r = 0,345) и друзьями (r = 0,368), содержанием деятельности (r = 0,370), положением в обществе (r = 0,335) и своим образом жизни в целом (r = 0,355). Следовательно, удовлетворенность профессионально и личностно значимыми отношениями как важнейшими аспектами жизнедеятельности способствует ощущению социального благополучия.

3. Корреляция, обнаруженная между удовлетворенностью отношениями с коллегами и межличностной напряженностью (r = 0,254), а также интенсивностью состояния дистресса (r = 0,265), может говорить о конкурентных тенденциях специалистов, связанных с неудовлетворенностью собой, перфекционизмом и завистью как особым вниманием к чужому поведению и положению при фиксации на чьих-либо достижениях [3]. Однако эти тенденции также могут выступать одним из проявлений уважения к заслугам других и стимулом для собственных достижений на основе рефлексии, роста мотивации самообразования и саморазвития.

4. Удовлетворенность условиями профессиональной деятельности снижает риск зависимого поведения (r = –0,21 на уровне значимости p ≤ 0,01), однако она отрицательно связана с вежливостью (r = –0,21), честностью (r = –0,20) и опрятностью (r = –0,53). Следовательно, организационная культура должна предъявлять высокие требования к этичности специалиста в соответствии с профессиональной нормой.

5. Удовлетворенность условиями профессиональной деятельности (при p ≤ 0,01) отрицательно связана с родительской позицией отца (r = –0,076) или матери (r = –0,089). Таким образом, профессиональная деятельность может выступать фактором-фрустратором для семейных людей, воспитывающих детей. Возможно также, что удовлетворенность условиями работы повышает общительность (r = 0,363) и оптимизм (r = 0,336) специалиста.

6. Удовлетворенность условиями профессиональной деятельности с ростом стажа работы снижается (r = –0,72), что может быть признаком хронической усталости и деформации по типу выгорания.

Следует отметить незначительное количество выраженных корреляционных связей между результатами по Шкале социальной фрустрации и шкалами других психологических тестов. Это может говорить о том, что удовлетворенность личности является содержательно-динамической характеристикой, которая связана с менее подвижными (статичными) глубинными свойствами личности специалиста. При этом дефицит у специалиста волевого контроля и/или мотивации деятельности является первичным изменением, способствующим в рамках профессии формированию склонности к девиациям.

Выводы

Итак, факторы социальной фрустрации выступают теми социальными условиями, на фоне которых развивается процесс личностно-профессиональной дезадаптации как основной причины девиантности специалиста вследствие отчуждения от социально ожидаемых и одобряемых профессиональным сообществом норм. Триггерным механизмом девиантности специалистов выступает констелляция таких факторов-предикторов, как девиативные личностные тенденции, личностно-профессиональная дезадаптация на фоне дистресса и неудовлетворенность факторами социальной фрустрации, среди которых – социально-экономическое неблагополучие, социальный статус, профессиональный выбор, отношения с коллегами и проблемы родительства. К тому же социальная фрустрация учителей будет усиливаться в ситуации неудовлетворенности отношениями с субъектами профессиональной деятельности и собственными детьми, а врачей – при невозможности продолжать образование и повышать квалификацию. Фрустрация представителей несоциономических профессий связана также с утратой здоровья и социального статуса.

Результаты исследования актуализируют проблему внедрения в систему обучения и переподготовки специалистов технологий профилактики личностно-профессиональной дезадаптации, нивелирования девиативных тенденций и симптомов хронического стресса с целью сохранения профессионального долголетия. Для снижения неудовлетворенности специалистов важными аспектами жизнедеятельности важен грамотный менеджмент с учетом реальной финансовой поддержки работников организации, а также особое внимание общества, государства и всех уровней власти к социально-экономическим проблемам учителей и врачей как представителей социально значимых профессий, от эффективной деятельности которых зависит развитие нашего общества и социальный прогресс в целом.

Кайгородов Б.В., д.псх.н., профессор, Астраханский государственный университет, г. Астрахань;

Шнейдер Л.Б., д.псх.н., профессор, Московский психолого-социальный университет, г. Москва.

Работа поступила в редакцию 14.10.2013.