Рассмотрению данной темы следует предпослать несколько замечаний. Прежде всего, всякие идеалы, политико-правовые в том числе, формируются сначала в головах людей. В этом смысле политико-правовой идеал предшествует реальной политике (и политическим структурам), а также реальному праву.
В контексте данной темы важное методологическое значение приобретает мысль Гегеля о том, что «право должно быть знаемо в мысли (подчеркнуто мною - Г.М.), должно быть системой в себе самом, и только в таком качестве оно может обладать значимостью у образованных наций».[9] В другом месте той же работы он говорил, что «идея права как предмет философии права (Гегель считал право философской наукой - Г.М.) означает единство понятия права и наличного бытия права, полученного в ходе осуществления объективации понятия права».[10] Таким образом идея права выступает в единстве с реальным правом, что означает на деле системность права как явления.
Важно подчеркнуть психологический аспект проблемы, вынесенной в название нашей конференции. Эта сторона дела большей частью остается в тени, хотя имеет, как правило, существенную важность. Так, отечественные психологи высказывают предположение о возможности генетического восприятия человеком знаний о мире, накопленных предшествующими поколениями, некоего «образа мира», фиксирующего пространство культуры. В его рамках человек строит свое поведение, порой дополняя воспринятую структуру этого мира недостающими элементами.[11] Видимо, этим объясняется необычайная сила исторической инерции культуры, в том числе идеологических ее составляющих.
Применительно к нашей теме важно также замечание американского автора Дж. Бермана согласно которому, все великие революции, начиная с папской 1157 г. и кончая большевистской 1917 г. до основания потрясали старый общественный строй, создавали новое общество, но в конце концов оказывались не в состоянии выйти за рамки старых традиций.
Отталкиваясь от этих тезисов, попытаемся приступить к рассмотрению данной темы. С распадом СССР Россия вступила в новую полосу истории, суть которой состоит в переходе от одного общественного строя к другому. В переходные периоды истории общество, как и право утрачивает качество системности. Это - общее правило переходных периодов в истории. Но переходный период в России имеет еще одну уникальную особенность, не встречавшуюся нигде в истории. Она состоит в том, что движение к новому общественному строю означает для России возврат к историческим позициям досоветского периода, скорректированным опытом XX века. Иными словами, движение вперед, к новому обществу во многом означает возрождение старых традиций дореволюционного российского общества.
В условиях России такой исторический поворот неминуемо означал рост центробежных тенденций. Еще в начале прошлого века Ленин выделял две тенденции в национальных движениях: одну, характерную для развитых стран, и состоящую в интеграции, стирании национальных границ, создании всемирного рынка, другую, противоположную, состоящую в национальном обособлении, создании национальных государств. Она характерна для начального капитализма. Распад СССР означал по сути, что Россия вновь практически с нуля начала свое буржуазное развитие. В этих условиях центробежные тенденции становились неизбежными.
Уникальная особенность нынешнего переходного периода российской истории не могла не сказаться и на характере становления идеологических концепций касательно общественного устройства, государства и права. Если Великой французской буржуазной революции предшествовали становление буржуазных отношений в недрах феодализма, формирование класса буржуазии, ее идеологии и политической программы, то в нынешней России этот сценарий развивался с точностью до наоборот. Ни новых отношений собственности, ни класса - носителя новой идеологии, ни политической программы, выросшей на местной культурно-исторической почве, здесь не было. Идеи, под знаменем которых разрушали СССР и проводили реформы, были восприняты у стран Запада. Исторический парадокс состоял в том, что их носителями были люди, вышедшие из партийно-советской номенклатуры. В советское время они были в первых рядах борьбы против «мирового империализма».
Таким образом одной из особенностей перехода России к новому общественному строю является то, что идеи, положенные в его основу, сформировались в иных культурно-исторических условиях. Уже это предопределило их неадекватность реальным российским условиям. В итоге преобразования в России идут по модели государства социалистической ориентации. Его концепция была разработана советскими учеными в 60-70-х гг. прошлого века. Необходимость в ней возникла после распада колониальной системы, когда в условиях борьбы двух социально-политических систем - капитализма и социализма надо было определить соответствующую позицию и бывших колониальных стран. Суть концепции в том, что страна, не имеющая предпосылок строительства социализма, может прийти к нему через ряд промежуточных ступеней, если будет опираться на помощь пришедшего к власти рабочего класса передовых стран. Если изменить акценты (социализм на капитализм), то Россия как раз и есть та страна, которая «с сегодня на завтра» не может построить капитализм и в процессе движения к нему постоянно использует опыт (и помощь) передовых стран Запада. Такая модель предполагает, что преобразования производятся «сверху», а политика идет впереди права. При этом следует учитывать, что государство в этих условиях обладает исключительной самостоятельностью по отношению к обществу. Не имея твердой социальной опоры, оно пытается компенсировать ее отсутствие жесткой концентрацией власти, а собственный интерес государства порой может доминировать над интересами общества. В этой связи едва ли своевременно предложение о большей демократизации власти, ее децентрализации т.д. Правильные сами по себе они представляются несколько преждевременными применительно к конкретным условиям России.
Есть здесь и другая сторона вопроса, она состоит в том, что значительная часть населения России находится по-прежнему на грани либо за чертой бедности. Известно, что человека, поставленного в такие условия, не волнует проблема верховенства закона, демократии, правового государства и т.д. Ему надо выжить. Покуда эта ситуация не преодолена, существуют условия для отторжения в общественном сознании тех идей, под знаменем которых осуществляются преобразования в российском обществе.
И еще одно. Опыт России показывает, что всякий раз, когда в ее истории власть переживала кризис, наступал период смуты. В такой период Россия и вступила по сути в начале 90-х годов прошлого века. Шкала ценностей в сознании народа, дважды в течение столетия диаметрально менявшего направление развития страны - эта шкала ценностей оказалась размытой.
Программы социальных преобразований в России 90-х гг. прошлого века обычно не учитывали этой особенности и подходили к проблеме чисто механистически. Вспомним хотя бы небезызвестную программу «500 дней», которая предполагала, что за этот срок мы смонтируем новую социальную и политическую структуру и благополучно «въедем» в новый общественный строй. Едва ли можно в большей степени игнорировать историческую ситуацию.
Прошедшие после распада СССР годы показали, что самая сложная из нынешних проблем - это преобразование общественного сознания. Его неадекватность новым правовым идеям и новым общественным отношениям обусловили крайнюю неэффективность новейшего законодательства России. У нас модно объяснять ее тем, что тот или иной закон не имеет механизма своей реализации. Но с позиций теории права законодательный процесс не знает стадии разработки механизма реализации закона. Сам факт его принятия является достаточным для того, чтобы он действовал и неукоснительно применялся.
Еще один момент, связанный с недопониманием специфики переживаемого Россией периода, проявился в неадекватности юридической техники, которая использовалась при принятии Конституции и ряда иных важнейших законов. Опыт XX в. показал, что в условиях, когда реальная ситуация в той или иной стране неадекватна целям, преследуемым законодателем, оптимально использование формы временной конституции. Обычно она закрепляет структуру власти, а вопрос о правах и свободах человека и гражданина либо опускает, либо регулирует весьма ограниченно. Такого рода конституции принимались в ряде развивающихся стран. В отдельных случаях проблема решалась иным способом. В Индии, например, Конституция 1950 г. включает раздел «Основные принципы политики государства», нормы которого не применяются в судах, но являются ориентиром в процессе законотворчества. Индийский опыт свидетельствует об эффективности их действия.
Как известно, первые советские конституции официально не назывались временными, но в Конституции РСФСР 1918 г. на каждом шагу встречаются выражения типа «впредь до окончания переходного периода», «вплоть до ликвидации частной собственности» и т.д., призванные подчеркнуть переходный характер ее положений. В Конституции СССР 1924 г. закреплялась лишь структура власти и ничего не говорилось о правах и свободах человека и гражданина и т.д.
Современный законодатель недоучел (либо проигнорировал) опыт прошлого, поэтому Конституция РФ 1993 г. была построена по модели конституций развитых государств, что изначально предопределило фиктивность ряда ее важнейших положений (о том, что Россия правовое и социальное государство, что права человека - высшая ценность и т.д.). Не может быть правового государства в стране, где значительная часть населения остается за чертой бедности, по этой же причине права и свободы человека и гражданина не могут быть высшей ценностью и т.д.
При всей противоречивости картины в политико-правовом сознании современной России можно выделить два «пласта», или слоя. Один из них отторгает новые идеи, ориентируясь в общем и целом на ценности советского прошлого, другой, напротив, направлен на восприятие этих идей, принципов и институтов. Между ними существуют некие «размытые» формы общественного сознания, обусловленные незавершенностью процесса построения новой общественной системы. По мере того, как Россия будет выходить из состояния кризиса, а новая общественная система приобретать все более завершенный характер, степень неадекватности между общественным политико-правовым сознанием и реалиями жизни будет постепенно снижаться. Достижение желаемого уровня адекватности предполагает, как минимум два условия: преодоление бедности и завершение системного построения новых общественных отношений. Поскольку это - задача исторического масштаба, она потребует нескольких десятилетий.
[9] Гегель. Философия права. М., 1990, §3.
[10] Гегель. Указ. соч., с. 59.
[11] См., напр., Вересов Н.Н. Выготский, Ильенков, Мамардашвили: опыт теоретической рефлексии и монизм в психологии. // Вопрос философии, 2000, №12.
Работа представлена на научную международную конференцию «Перспективы развития вузовской науки», "Дагомыс" (Сочи), 20-23 сентября 2007 г. Поступила в редакцию 01.10.2007г.