В номере 12 журнала «Фундаментальные исследования. Филологические науки» опубликована статья М.П. Яковлевой «Иноэтнические характеристики в образе богатыря Чаникола в эвенкийском сказании «Дулин Буга Торгандунин» (с. 1351–1355). Я ознакомился с данной статьей только недавно и должен поделиться с редакцией журнала и его читателями теми соображениями, которые у меня возникли.
Статья М.П. Яковлевой, написанная на малознакомую для широкого читателя тему, признана вскрыть и высветить какие-то частности из мира, отраженного в героических сказаниях эвенков. Это в какой-то мере оправдывает ее подготовку и публикацию в журнале. Вместе с тем публикация М.П. Яковлевой обозначает на горизонте новую тему для оценки научных работ, подготовленных молодыми и пока малоизвестными авторами, а равно и научных публикаций, исходящих из тех научных школ и направлений, которые имеют свою репутацию среди узких специалистов по проблематике, причем эта репутация отнюдь не всегда является благополучной.
Мы не будем обсуждать ту часть статьи М.П. Яковлевой, которая посвящена фольклорному материалу, она достаточно наукообразна, и дискуссия здесь была бы неконструктивной и неинтересной для читателей. Нам важнее обратиться к лингвистической части данной статьи.
Лингвистический разбор имени Чаникол и этнонима чангиты, встречающегося в эвенкийском фольклоре, чаще всего в исторических преданиях, представленный в работе М.П. Яковлевой, являет собой, во-первых, пример полной безграмотности, во-вторых, пример такой научной недобросовестности и некомпетентности, которая пока не отслеживается, подобно антиплагиату, специальными процедурами, но должна быть предметом пристальнейшего внимания рецензентов публикуемых статей. Я буду вести речь о недобросовестности оформления библиографического аппарата к отдельным сюжетам, который в лучшем случае свидетельствует о непрофессионализме авторов, в худшем – о намеренной тенденциозности преподнесения одних точек зрения на предмет и умолчании о други х точках зрения на тот же предмет и об исследованиях, в которых давно найдено окончательное решение обсуждаемой автором проблемы.
Еще Глафира Макарьевна Василевич (1895–1970), собиратель и первый исследователь эвенкийских преданий о чангитах, связывала этот этноним с чукотско-корякским словом таннгыт «враги, иноплеменники» (ед. ч. таннгы-тан, часто встречающееся в романах Юрия Рытхэу). Со ссылкой на авторитетное мнение Г.М. Василевич об этом же пишет другой крупнейший исследователь этнографии эвенков В.А. Туголуков (1926–1989), специально занимавшийся межэтническими связями отдельных групп эвенков: «Г.М. Василевич сопоставляла эвенкийский термин чангит с чукотско-корякскими таньгыт – враги», с коттским чангхит – «гость» и с селькупским чанг – «враг» (Архив МАЭ РАН (Кунсткамера), К-2, on. 1, д. 156, л 4–5)» (написания не вполне точны – А.Б.) [3, с. 65: название учреждения изменено на современное – А.Б.]. Этот же автор поддерживает мнение об этом этнониме, высказанное Г.М. Василевич, с некоторыми дополнениями [Там же]. Что касается более чем вольного обращения с работами ученых предшествующих поколений, которые уже не могут отреагировать на беспредел в виде жонглирования именами и ссылками без цитат и указаний на страницы (в статье М.П. Яковлевой ссылки на конкретные страницы полностью отсутствуют) – все происходит по пословице: кот из дому – мыши в пляс. Однако таким образом нельзя обращаться с работами старших современников, которые изучают публикации своих идейных оппонентов и считают себя обязанными ответить и на недобросовестность, и на невежество.
Автору данного письма уже доводилось указывать на то, что чаннгиты эвенкийского фольклора – это враги-таннгыт, называемые чукотско-корякским именем, в рецензии на сочинение А.Н. Варламова [1], рецензента обсуждаемой статьи М.П. Яковлевой и ее научного руководителя по кандидатской диссертации. Для исследователя-сибиреведа, мало-мальски знакомого с чукотским языком, здесь проблемы не существует. Другое дело, что авторы, которых даже дилетантами назвать трудно, пытаются всеми правдами и неправдами замолчать вопрос о палеоазиатских народах – предках чукчей и коряков, а также юкагиров, которые жили на территории Средней Сибири до того, когда там появились эвенки – относительно недавние пришельцы. Разумеется, мнение, пусть и не принадлежащее автору критической рецензии на сочинение научного руководителя статьи, в работе М.П. Яковлевой не должно было озвучиваться. Однако такова реальность – в лингвистическом плане вопрос о чангитах давно и однозначно решен, а измышления А.Н. Варламова и М.П. Яковлевой на эти сюжеты оказываются образцом недобросовестности и некомпетентности. Более того, фраза из статьи М.П. Яковлевой «Чередование согласных (взаимозамена) звуков «т» и «ч» характерно для эвенкийского языка, в результате чего получилось Чаник-оол. Итоговое Чаник-оол следует буквально переводить как «Чанит-мальчик» или как «чанитский мальчик» (с. 1354) свидетельствует о том, что М.П. Яковлева отчасти знакома с проблематикой вопроса, представленной в указанной нами литературе, но она или кто-то стоящий за ней явно не желает озвучивать неконформную информацию. Кстати, форма суффикса -оол, восходящая к тюркскому огул – «сын», во-первых, характерна не для личных имен, а для именований по отцу, дополняющих имена, то есть для отчеств, а во-вторых, данная форма -оол из известных тюркских языков встречается только в тувинском языке, с носителями которого восточные эвенки едва ли могли контактировать.
Читатель статьи М.П. Яковлевой, знакомый с предметом, обратит внимание и на следующее обстоятельство: Н.Г. Трофимов, от которого записано сказание о Чаниколе, представляет эпическую традицию восточных эвенков, в то время как предания о чангитах относятся к фольклорной традиции западных эвенков. Чангиты в сказании «Дулин буга Торгандунин – Торгандун среднего мира» [2], рассматриваемого М.П. Яковлевой, не упоминаются ни разу. Это требует оценить этимологическую версию М.П. Яковлевой как надуманную, основанную единственно на желании связать воедино разрозненные факты и собственные довольно скудные познания в области исторической этнографии и фольклора эвенков.
Печально признавать – в изучении языков, фольклора и культур народов Сибири уже не остается тех, чьими непосредственными учителями были ученики Л.Я. Штернберга и В.Г. Богораза, уже почти нет «научных внуков» классиков науки, от которых наследовалось и свободное владение языками изучаемых народов и их соседей, и фундаментальные знания истории и этнографии этих народов. Современное пополнение научных кадров представителями самих коренных народов Сибири уже не гарантирует ни владения родными языками, ни серьезных знаний в области фольклора и этнографии, ни возможности приобретать эти знания из доступных источников. Об этом в своеобразной форме отчасти нас предупреждал еще более 40 лет назад выдающийся писатель Ю. Рытхэу с своих повестях «След росомахи» и «Полярный круг». Действительность, увы, оказывается гораздо хуже литературного благодушия классика северной литературы.
Данный материал оформлен в качестве письма в редакцию по одной-единственной причине – только публикация его в том же журнале, где опубликована обсуждаемая статья, доведет содержание вышеизложенного до читателей и не будет бросать тень на редакцию уважаемого журнала и его репутацию. В иных случаях неизбежно окажется напрямую затронутым авторитет журнала «Фундаментальные исследования», чего пишущему не хотелось бы.