С точки зрения экономических теорий импортозамещение можно рассматривать двояко. Импортозамещение, особенно дополненное тарифными и нетарифными барьерами, как правило, способно до некоторых пор устранить иностранных конкурентов. Одновременно оно также способно защитить национальных производителей и воссоздать монополистическую среду. Страна проходит стадию импортозамещения на определенном этапе, обычно, относительно коротком. Особенно, если страна не проводит активной внешнеэкономической политики. Примеров тому немало в экономической истории: и практика последователей меркантилистов в неэффективной советской экономике, и экономическая политика правительств стран Юго-Восточной Азии и Латинской Америки в 60–70-х гг. прошлого века, и современные Северная Корея и Куба. (Неважно, добровольно или вынужденно это происходит.)
Примеры КНДР и Республики Кубы выбраны неслучайно. Импортозамещение для них давно стало нормой в силу того, что обе страны избрали в свое время так называемый социалистический путь развития и продолжают ему следовать, результатом чего является низкая эффективность национальных экономик. В свое время Куба, будучи членом СЭВ, до поры до времени могла рассчитывать не без оснований на льготную торговлю, когда СССР закупал сахар или никель по мировым ценам, а нефть или потребительские товары продавал по внутрисэвовским через клиринг (примерно вдвое ниже мировых). Не говоря уже о военной технике и стрелковом вооружении, которые поставлялись в долг (впрочем, впоследствии прощенный).
Наблюдаются приметные параллели между внешнеэкономической политикой латиноамериканских и азиатских стран в разное время и российской историей импортозамещения.
Вынужденное импортозамещение впервые было применено в период гражданской войны и после нее. К нему вынудили ограничительные меры со стороны западных государств после национализации иностранной собственности, может быть, кроме Германии. (По аналогии, обе страны Первую мировую войну проиграли, правда по разным обстоятельствам.) К чему это привело – хорошо известно. Страна, вынужденная за импорт промышленного оборудования и других технических средств расплачиваться драгоценностями царской казны и церкви, а главное – зерном, расплатилась голодом и смертями начала 20-х и 30-х годов и ГУЛАГом.
Новое импортозамещение потребовалось снова в начале 50-х годов. И снова во главе угла оказался хлеб. Вследствие неурожаев над СССР возникла реальная угроза голода. А мировой рынок зерна для Советского Союза был закрыт, поскольку зерно относилось к так называемым «стратегическим» товарам, экспорт которых в страны «коммунистического блока» был запрещен КОКОМ (Координационным комитетом по экспортному контролю). А главными экспортерами зерна в мировой торговле в то время были (остаются и сейчас) США и страны, связанные с ними союзническими отношениями – Канада и Франция (НАТО), Австралия (АНЗЮС), Аргентина (ОАГ). То есть на пополнение зерновых запасов страны за счет импорта рассчитывать было нельзя.
В политике импортозамещения (хотя она тогда так не называлась и не была по сути таковой) был избран вновь вынужденный и вновь весьма затратный путь. На севере Казахстана, юге Урала и Западной Сибири было распахано 25 млн гектаров целинных и залежных земель для посева яровой пшеницы, вдвое менее урожайной, нежели озимой, которую в климатических условиях целины сеять было невозможно. Угроза голода была предотвращена, но очень высокой ценой. Средняя урожайность на целинных землях составила немногим более 10 ц/га. Для сравнения – рекордная урожайность пшеницы в мире сейчас достигает почти 100 ц/га, в странах Евросоюза в среднем превышает 55 ц/га, а высший уровень в сегодняшней России – 24,1 ц/га в 2014 г. [5].
Если учесть иные затраты, то данное импортозамещение никак не окупило затрат на его проведение. Отметим следующие. Перемещение рабочей силы из западных районов СССР, поскольку местное (казахское) население не обладало навыками земледелия. Перемещение производства сельхозтехники из Ленинграда («Кировский завод») в Павлодар Казахской ССР и Рубцовск Алтайского края). Строительство транспортных магистралей, связывающих условный «материк» с условными «окраинами» (Трансказахстанская магистраль от Петропавловска через Караганду до станции Чу, а до этого Туркестано-Сибирской и Среднеазиатской магистралей). Конечно, меняющееся размещение производительных сил носило необходимо-прогрессивный характер.
Очередное импортозамещение случилось на рубеже 50-х и 60-х годов прошлого века. В условиях политической оттепели зерно перестало быть стратегическим товаром, и СССР начал массовый импорт этого продукта. И хотя СССР уже мог выходить на мировой рынок зерна, столь нужного для продовольственного снабжения и фуража, тема импортозамещения нашла выражение в «кукурузной» программе времен Н.С. Хрущева. Нет смысла описывать все нелепицы этой кампании, только надо отметить очередное затратное мероприятие в государственных масштабах.
Импортозамещение, хотя опять не объявленное, проходило и в 70–80-х гг. прошлого века. Осознав, наконец, гибельность травли (в том числе в прямом смысле) современных наук – кибернетики и генетики в первую очередь – тогдашнее руководство стало на путь их возрождения. Однако драгоценное время было упущено. Советский Союз уже безнадежно проигрывал в научно-техническом соревновании с Западом. Вскоре этот проигрыш проявился и в, казалось бы, приоритетных сферах – космических исследованиях и ядерных технологиях, а также в создании новых материалов. То есть СССР мог конкурировать с западными странами лишь на сравнительно узком сегменте мирового рынка – в странах Совета Экономической Взаимопомощи (СЭВ – 10 государств), не слишком отличавшихся от Советского Союза по уровню развития науки и техники. Но надо отметить, что так называемый рынок СЭВ был закрыт, и общемировые экономические процессы его затрагивали в очень небольшой степени. Что и послужило главной причиной последующего краха социалистической экономической интеграции как процесса и института.
Монополистическая среда, о которой говорилось выше, в СССР не была воссоздана, она была создана. В условиях командно-административной системы государственная собственность на средства производства стала попросту тотальной (90 % основного капитала напрямую). И удержаться от соблазна сосредоточить производство в одних руках (чьих?) было невозможно. Это были целые министерства, например Министерство путей сообщения, владевшее всей сетью железных дорог, или отдельные предприятия, такие как производивший троллейбусы завод им. Урицкого в Энгельсе Саратовской области. Конкурентов у них не было, да и антимонопольного законодательства – тоже. Так сложился строй государственно-монополистического социализма. Реклама тех лет «Летайте самолетами «Аэрофлота» с красивой блондинкой в голубой униформе могла вызвать только недоумение, поскольку советским гражданам было запрещено пользоваться услугами зарубежных авиакомпаний, разве что по крайней необходимости, находясь в служебных командировках в странах, куда «Илы» и «Ту» не летали.
Отдельных примеров импортозамещения в те годы можно было бы привести немало. С одной стороны, нарастающий дефицит товаров широкого потребления просто требовал нарастающего же импорта, в первую очередь из европейских стран – членов СЭВ. Именно в те годы стали открываться специализированные магазины, торгующие импортными товарами. В Москве это – филиалы ГУМа: «Ванда» и «Польская мода» (польская продукция), «Лейпциг» (восточногерманская), «Власта» и «Прага» (чехословацкая), «Балатон» (венгерская), «София» и «Варна» (болгарская). Впоследствии появились «Белград» и «Ядран» (югославская продукция), «Ганга» (индийская) и т.д. Развивалось производственное кооперирование, прежде всего, в машиностроении (система «Ряд» в производстве ЭВМ, использование импортных узлов и деталей в автомобилях «Жигули» с участием предприятий социалистических стран и прочие).
Но с другой стороны, в результате падения экспортных доходов в последние годы существования СССР ему было все сложнее поддерживать активный торговый баланс. Ведь мировая цена на нефть, главный, как и сегодня, экспортный товар, катастрофически падала. Согласно только официальной статистике, в 1989 году торговый баланс СССР был сведен с пассивом в размере 3,3 млрд долл. США, а на следующий год этот пассив почти достиг 10 млрд долл. США [1].
В этих условиях при сохранении командно-закрытой экономики сокращение импорта стало неизбежным, что, в частности, и привело к скрытой инфляции, огульному товарному дефициту, а в большинстве регионов страны просто к товарному голоду. При открытии же экономики для внешних связей, дополненным вступлением в международные финансовые организации – МВФ, Мировой Банк, ЕБРР – страну захлестнули импортные товары, дополненные нетоварными поставками в форме гуманитарной помощи.
Принципиально иная ситуация сложилась в начале XXI века, точнее, в 2001–2008 годах. Мировые цены на нефть резко пошли вверх, достигнув максимума в августе 2008 года. Внешнеторговый баланс стал стабильно активным, золотовалютные резервы росли, а прирост ВВП на 6–8 % в год, казалось бы, обещал выполнение поставленной В.В. Путиным стратегической цели удвоения ВВП за десять лет, к 2012 году. Однако цены на нефть покатились вниз, к бюджету государства подкрадывался дефицит, усиленный ростом оборонных расходов, а ВВП вначале замедлился в росте, а в 2009 году упал (индекс физического объема – 92,2 % к предыдущему году), а затем показывал прирост всего в 3–4 % ежегодно. Пока не наступили трагические для экономики события политического свойства, приведшие к санкциям и антисанкциям.
И здесь мы должны отметить следующее. За последние почти сто лет импортозамещение становилось не сознательно продуманной стратегией государства, рассчитанной на 10–15–20 лет, а вынужденной мерой, продиктованной событиями и процессами политического характера, а то и просто ошибками политического руководства государства. И следует признать, что замещение импорта отечественными товарами порой просто стимулирует нарастание дефицита товаров и услуг, обычно разгоняет инфляцию, а то и просто служит интересам государственных монополий и приближенных к ним компаний. А элементы госмонополизма так или иначе, правдами или неправдами за последние 15 лет постепенно восстанавливаются. «Газпром» с его дочками в нефтяной отрасли, банковской сфере, информационном поле, «Роснефть», которой были фактически отданы активы «ЮКОС» и «ТНК-BP», «РЖД», наследница приснопамятного МПС, да и тот же «Аэрофлот», вознамерившийся было скупить 75 % плюс одну акцию «Трансаэро» за символическую цену – прямые наследники советского монополизма
Большинство стран мира проходили стадию ограничения импорта, стимулируя импортозамещение при индустриализации, и продолжают практиковать такую политику. В ежегодно публикуемых «Докладах о торговле и развитии» ЮНКТАД отмечает влияние импортозамещающей индустриализации на экономический рост стран. И промышленное производство росло опережающими темпами в тех странах, которые уже обладали промышленным потенциалом, и правительства которых принимали меры для поддержки внутреннего спроса [3].
Многие эксперты признают, что современная Россия не обладает достаточным промышленным потенциалом (за исключением сырьевого и оборонно-промышленного комплексов) и в сложившихся политических и экономических условиях правительство ограничено в возможностях поддержания внутреннего спроса. Структура экономики, а тем более товарная структура экспорта из года в год изменяется в сторону топливно-сырьевого сектора. В структуре экспорта России традиционно доминируют топливно-энергетические товары. В 2014 году его доля составила 69,5 %, хотя и снизившись на 1 процентный пункт по сравнению с историческим максимумом предыдущего года (70,5 %). В начале 2000-х гг. доля топлива в российском экспорте составляла примерно 55 %, а с 2008 г. она не опускается ниже 66 % [8]. В структуре же доходов федерального бюджета в 2014 г. нефтегазовые доходы занимали 52,2 % [7].
Активный курс на импортозамещение был взят в России в 2014 году после введения антироссийских и российских экономических санкций. Спустя год, в августе 2015 года, на заседании Правительства Российской Федерации принято решение о создании Правительственной комиссии по импортозамещению. Постановление Правительства Российской Федерации от 4 августа 2015 года № 785 «О создании правительственной комиссии по импортозамещению» и распоряжение Правительства Российской Федерации от 4 августа 2015 года № 1492-р, в котором утверждается состав комиссии, были подписаны премьер-министром. В структуре комиссии созданы две подкомиссии: по вопросам гражданских отраслей экономики и по вопросам оборонно-промышленного комплекса [6].
Импортозамещение остается одним из важнейших факторов экономического развития России в 2015 году. И если в периоды прошлых кризисов это явление имело почти исключительно экономическое содержание, то с августа 2014 года оно приобрело еще и политическое значение. Обесценивание рубля в декабре 2014-го и августе 2015 года втянуло в эту кампанию уже всех российских потребителей. Геополитический кризис, состояние нефтяных рынков и новые принципы курсовой политики Центрального банка РФ не оставляют сомнений в том, что импортозамещение сохранится в экономической повестке дня еще достаточно долго [10].
В ряде исследовательских работ уже давно было показано, что в целом импортозамещение оказывает значительный рост национального производства и занятости, однако в долгосрочной перспективе в странах Латинской Америки и, в частности, Южной Америки наблюдалось снижение выхода продукции и роста производства. Исследователи объясняли это потерей преимущества страны от специализации и международной торговли. Протекционистская политика и увеличение доли государственного владения уменьшает стимулы предпринимательского риска, что приводит к снижению эффективности [11, 12].
Ныне Россия повторяет путь этих стран. Конкурентные преимущества в специализации (нефть, газ, лес, металлы) постепенно теряются из-за снижения мировых цен на сырье. В условиях протекционистской политики (а импортозамещение сегодня – средство из средств) оборот внешней торговли неминуемо сокращается и столь же неминуемо падает ВВП. Деприватизация экономики с ростом прямого участия государства неминуемо ведет к худшей форме госмонополизма.
Следует отметить наличие ряда успешных проектов по импортозамещению в России, например, в сельском хозяйстве, в рыбохозяйственной сфере [2]. Если же говорить об импортозамещении в промышленном производстве, то здесь существуют два барьера. Во-первых, с конца 2014 года инвестиционные планы предприятий пребывают на пятилетнем минимуме. Вялотекущий кризис препятствует обновлению имеющегося сейчас в промышленности оборудования. Во-вторых, при всем желании перейти на российские машины и оборудование многие предприятия столкнутся с тем, что подорожавший импорт просто не имеет российских аналогов. Есть отдельные виды российского оборудования (очень немногие), которые не уступают иностранному. Но полностью отказаться от импорта инвестиционных товаров без потери качества и эффективности невозможно.
Традиционно выбор внешнеэкономической политики выглядит как развилка между импортозамещением и ориентированностью на экспорт. В условиях геополитической напряженности и войны санкций стратегия импортозамещения кажется более естественным выбором, который, казалось бы, уже реализуется. Но такая позиция нуждается в критической оценке. Мировой опыт показывает, что страны, делавшие ставку на импортозамещение (как правило, это были страны Латинской Америки), в долгосрочной перспективе существенно проигрывали в темпах роста странам, делавшим ставку на экспортную ориентацию (например, страны Юго-Восточной Азии) [9].
Политика импортозамещения в современной России, ограничивающая торговлю импортными товарами, и дальше будет негативно влиять на потребителей и навредит экономике самой страны. На это обратил внимание бывший глава ВТО Паскаль Лами. По его словам, в ближайшем будущем российские производители смогут получить выгоду от импортозамещения, но в долгосрочной перспективе потребители, вероятно, потеряют, поскольку цены в результате будут выше. Он подчеркнул, что политика импортозамещения в большинстве известных ему случаев оказывалась неудачной [4].
Самозащита от импортозависимости – это вполне нормальная практика, вопрос лишь в том, какими мерами она осуществляется. К сожалению, в современной экономической истории импортозамещение само по себе является мерой чрезвычайного характера, а в условиях нарастающего противостояния интересов различных государств и их блоков становится политическим орудием.