Современной лингвистической науке известны разные теории относительно того, что есть член предложения и каков его статус внутри коммуникативно-предикативной синтаксической единицы. При определении сути члена предложения при всех своих разногласиях большинство исследователей считает главным функциональную составляющую - одно и то же слово в структуре предложения может быть подлежащим, сказуемым и т.д. в зависимости от синтаксической функции, которую оно выполняет в данном конкретном случае. При определении же статуса члена предложения - главный или второстепенный - между исследователями наблюдаются принципиальные разногласия.
Обобщая существующие основные синтаксические положения по вопросу классификации членов предложения, можно выделить три концепции: а) концепция одновершинности предложения, б) концепция двухвершинности предложения и в) концепция многовершинности предложения.
В традиционной грамматике концепция двухвершинности предложения (наличия двух главных членов - подлежащего и сказуемого) утвердилась давно. Это положение считается основной не только для индоевропейских (в частности, славянских) языков, на материале которых разрабатывалась сама теория о главных и второстепенных членах предложения, но и для иберийско-кавказских, в частности абхазско-адыгских, нормативные грамматики которых разработаны на базе теории двухвершинности простого предложения.
Синтаксической теории известны и другие концепции, в частности, когда главным членом признается только подлежащее (или только сказуемое), и, наоборот, когда к числу главных членов предложения относят прямое (а иногда и косвенное) дополнение.
Концепция одновершинности предложения имеет две разновидности. Первая утверждает, что «подлежащее всегда бывает первичным словом в предложении» [1] и «остается абсолютным или независимым определяемым и уже ни к какому другому слову определяющим не служит» [2].
Ф.Ф. Фортунатов определял подлежащее как самостоятельную по значению часть словосочетания, а сказуемое - как несамостоятельную «часть законченного словосочетания» [3]. Противоположного мнения придерживаются А. А. Холодович [4], С. Д. Кацнельсон и др. Последний пишет, что «доминантность» сказуемого доказуемо в отличие от подлежащего и что «в содержательном плане глагольный предикат - это нечто большее, чем просто лексическое значение. Выражая определенное значение, он в то же время содержит в себе макет будущего предложения» [5]. В абхазско-адыгском языкознании концепция одновершинности предложения (в варианте: только сказуемое является главным членом предложения) встречается в трудах У.С. Зекоха [6].
Противоположностью концепции одновершинности предложения можно считать синтаксическую теорию, которая придает статус главного члена предложения не только подлежащему и сказуемому, но и дополнению (в основном прямому дополнению, но в отдельных случаях и косвенному). Эта теория в той или иной модификации представлена в работах известных лингвистов-кавказоведов Н. Ф. Яковлева и Д. А. Ахамафа [7], З. И. Керашевой [8], Б. Х. Балкарова [9], Р. Н. Клычева [10] и др.
Сложность квалификации тех или иных членов предложения как главных и второстепенных в абхазско-адыгских языках связано, прежде всего, с особенностями эргативной конструкции, и, следовательно, с природой и структурой переходного глагола в этих языках. Не ставя перед собой задачу специального глубокого анализа особенностей различных классификаций членов предложения, отметим, что подлежащее в любой из вышеприведенных концепций признается как один из основных элементов семантической и структурно-грамматической организации предложения. Еще в 30-х годах XX столетия проф. А. Н. Генко, впервые поднимая вопросы синтаксиса абазинского языка, писал, что «в состав его (предложения - С. П.) входят минимально два члена: тот, который выражает собою представление предмета или лица и именуется подлежащим (субъектом) предложения, и тот, который выражает собою представление признака (или совокупности признаков), связываемого с подлежащим, именуется сказуемым...» [11].
Подлежащее в синтаксической теории чаще всего определяется семантически. В наиболее общем выражении это может быть сформулировано так: подлежащим называется член предложения, выражающий субъект (И.И. Мещанинов [12], А. Мартине [13], А.И. Смирницкий [14]). Однако «толкование подлежащего через понятие субъекта есть объяснение одного неизвестного через другое, поскольку само понятие субъекта оказывается размытым и нечетким. Разновидностей субъекта можно найти не меньше, чем типов подлежащего: различают субъекты действия, состояния, чувственного восприятия, а также грамматический, логический, психологический» [15]. Большинство существующих определений сводится к следующему: подлежащее - это обязательный член предложения (слово, словосочетание или иная синтаксическая конструкция), имеющий грамматическую семантику предмета, который определяется в предложении с помощью признака - сказуемого.
По своему значению, занимаемой в предложении позиции и способам (средствам) выражения подлежащее в абазинском языке имеет различные характеристики.
Известно, что в современном абазинском языке имена не изменяются по падежам, нет грамматической категории склонения, и потому грамматические отношения подлежащего (так же, как и дополнения) и сказуемого оформляются с помощью классно-личных аффиксов. Между глаголом-сказуемым, с одной стороны, и подлежащим (прямым и косвенным дополнениями), с другой стороны, «имеется устойчивая двусторонняя взаимосвязь:
а) лицо, класс и число глагольных показателей грамматического субъекта и объекта зависят от лица, класса и числа присутствующих в структуре предложения подлежащего, прямого и косвенного дополнений;
б) возможность присутствия последних (прямого и косвенного дополнений) в предложении, в свою очередь, зависит от структуры глагола-сказуемого: если в нем имеются показатели прямого и косвенного объектов, их можно иметь в предложении в качестве отдельных его членов; если в глаголе-сказуемом нет показателей прямого и косвенного объектов, невозможно их иметь в предложении» [16]. Другими словами, подлежащее, прямое и косвенное дополнения и соответствующие их показатели (субъекта, прямого и косвенного объектов) совпадают (согласуются) в лице, числе и классе в абсолютном большинстве случаев. Подлежащее (а также дополнения), с одной стороны, определяет грамматическую форму сказуемого (сказуемое согласуется с подлежащим), с другой стороны природа глагола-сказуемого определяет возможность появления в структуре простого предложения прямого и косвенного дополнений. Эту «устойчивую двустороннюю связь» между подлежащим, дополнениями и сказуемым акад. А. С. Чикобава еще в начале ХХ столетия предлагал называть «координацией» [17], позже этим термином пользовались и другие лингвисты [18].
В отличие от последних возможность появления в предложении отдельно выраженного (словом или синтаксической конструкцией) подлежащего не зависит от природы глагола-сказуемого - оно (подлежащее) занимает свою синтаксическую позицию и при переходных и при непереходных глаголах-сказуемых.
Синтаксическая позиция подлежащего в простом предложении абазинского языка не фиксирована, однако оно больше тяготеет к началу предложения.
При переходном глаголе-сказуемом обычный порядок слов в предложении такой: подлежащее - косвенное дополнение - прямое дополнение - сказуемое, что является зеркальным отражением последовательности их классно-личных показателей (формантов) в структуре переходного сказуемого. ГIвыджь наскIьан атшы агъвра ахъарцIатI «Двое подошли и надели на коня уздечку». В данном случае подлежащее гIвыджь «двое» занимает абсолютное начало предложения, а его классно-личный формант -р- (3-ье л. мн. ч.) стоит между двумя частями сложной основы сказуемого й-а-хъа-р-цIатI «надели на него», т.е. после показателей и прямого (й-) и косвенного (-а-) объектов.
При непереходном глаголе-сказуемом порядок слов в предложении и их формантов в структуре глагола совпадает: подлежащее тяготеет к началу предложения, а его формант стоит в абсолютном начале соответствующего сказуемого, косвенное дополнение (или косвенные дополнения) следует за ним и занимает позицию между подлежащим и сказуемым, его формант располагается после показателя субъекта непосредственно перед основой глагола. Асаби ачIва дацхIатI «Ребенок надкусил яблоко». Подлежащее асаби «ребенок» занимает синтаксическую позицию начала предложения, а его показатель д- (3-ье л. ед. ч. кл. чел.) - также абсолютное начало сказуемого дацхIатI «надкусил». Косвенное дополнение ачIва «яблоко» стоит после подлежащего, его формант -а- (3-ье л. ед. ч. кл. вещ.) располагается после показателя субъекта.
Подлежащее может иметь при себе различные виды определений, абсолютное большинство которых является препозитивным. Следовательно, в таких случаях формально подлежащее уже не стоит в начале предложения - оно следует за определением (одиночным или целым сочетанием, а иногда выраженной инфинитной конструкцией). Однако и в данной ситуации среди основных членов предложения (подлежащее, прямое и косвенное дополнение, сказуемое) оно (подлежащее) оказывается наиболее близким к абсолютному началу. Йдучвам апещ угIала йырчвын «Небольшая комнатка была полна народу». Позицию перед подлежащим или абсолютного начала предложения часто занимает и обстоятельтсво. Ауат зымгIва хIанрылга ачвква ацIахIхIвахын хIгIаджвыквылхтI «Когда все это закончили, мы запрягли волов и отправились
домой».
Таким образом, и при переходном, и при непереходном глаголе-сказуемом наиболее привычным местом расположения подлежащего в абазинском языке является позиция начала предложения. Остальные позиции (середина и конец предложения) подлежащее абазинского языка занимает реже, но не являются невозможными или нарушением порядка последовательности слов в предложении.
В современном абазинском языке подлежащее чаще всего выражается именем существительным, субстантивированными именем прилагательным и причастием, а также местоимением. Другие части речи тоже могут быть реализованы в синтаксической позиции подлежащего, однако встречаются реже.
1. Имя существительное в синтаксической позиции подлежащего.
В синтаксической позиции подлежащего имена существительные встречаются чаще. Они могут выражать предметы и явления, временные и пространственные значения, значения меры, количества, качества и т.д. Синтаксическую позицию подлежащего занимают как собственные, так и нарицательные имена существительные. По своим грамматическим характеристикам они бывают определенными и неопределенными, имеют чистую словарную форму (без аффиксов) или оформляются префиксами категории посессива (притяжательности), единичности, выражают единственное или множественное число, а также грамматическую категорию класса (человека и вещей) в формах множественного числа.
а) имя существительное в словарной форме:
мца ъаным лгIва гьчуам (ажважв) «где нет огня, там нет и дыма» (посл.) (соотв.: не бывает дыма без огня); са сабгата ухъа лаба гьагхарым (ажважв) «пока я жив, по твоей голове будет гулять палка» (посл.); хъа змам цIхъва гьамам (ажважв) «где нет начала, там нет и конца»(посл.) (т.е не начатое дело не заканчивается); хъвдзыц гьишIамшвастI (ажважв) «в рот еще не попала крупинки пшена» (полсл.) (соотв.: и маковой росинки не было во рту); па дуымазтын таца бзигьи дуымапI (ажважв) «если имеешь хорошего сына, то имеешь и хорошую невестку» и др.
Имена существительные лгIва «дым», лаба «палка», цIхъва «конец», хъвдзыц «крупинка пшена», таца «невестка» не оформлены никакими аффиксами, синтаксическую позицию подлежащего занимают в словарной форме.
б) имя существительное, оформленное аффиксом единичности:
лакI шитI, тшыкI хIвитI (ажважв)«собака какая-то одна лает, лошадь какая-то одна пасется» (посл.) (соотв.: собака лает, караван идет); уасакI абыхъв йтапатI - зымгIвагьи тапитI (ажважв) «прыгнула одна какая-то овца с утеса - все стадо прыгает за ней» (посл.); гIвымшвыкI гIваракI йгьацтабзазум (ажважв) «два (каких-то) медведя в одной берлоге не живут» (посл.); лакI анчIвыуа лакI гьгвыргъьум (ажважв) «когда один глаз плачет, другой не радуется»; чIвгIванкI баца гьакIуам (ажважв) «один какой-то кол не удерживает прутья» (посл.) (соотв.: из одного кола изгородь не поставишь) и др.
Аффикс -кI в вышеприведенных именах существительных выражает категорию единичности даже и тогда, когда в составе сложного слова имеется числительное, которое выражает вполне определенное число: гIвымшвыкI «два каких-то медведя». Аффикс категории единичности -кI одновременно выражает и значение неопределенности.
в) имя существительное, оформленное аффиксом категории определенности:
алага абазар дахъвылапI (ажважв) «дурак рассчитывает, что базар будет с ним делится» (посл.) (соотв.: дурни думкой богатеют); анхагIв бзи йтага ахва гьхъышвтуам (ажважв) «у трудолюбивого ручка тяпки (мотыги) не ломается» (посл.); апхIа атгIачва апхьадзара дгьгIаланакIуам (ажважв) «девушка (дочь) не считается членом семьи (не входит в члены семьи, т.е. выйдет замуж и уйдет из семьи)»; ахыйа йща агIвыма йхахитI (ажважв) «за кровь невинного и чужой мстит» (посл.) (соотв.: отольются волку овечьи слезы); ахI дбагапI, акIважа дбагацIыхъвапI (посл.) «князь - лиса, а княгиня - лисий хвост» (посл.) (соотв.: два сапога - пара) и др.
В именах существительных а-лага «дурак», а-хва «ручка», а-пхIа «дочь», а-гIвыма «чужой», ахI «князь», а-кIважа «княгиня» префикс а-, занимающее абсолютное начало слова, является показателем категории определенности. В словах, в которых в словарной форме имеется начальное а, происходит слияние двух а: корневого и префиксального. Результатом такового фонетического процесса является более динамичное и интенсивное произношение начального а- и перемещение ударения на начало слова: ахIы «князь (неопределенный, какой-то)» + префикс а- → ахI «князь (определенный)».
г) имя существительное, оформленное аффиксами множественного числа:
адуква рцхIвахьа ачкIвынква йырхIвахитI (ажважв) «что говорят взрослые, то повторяют дети» (посл.); амачвква йацъарамызтIхIва йацахъитI (посл.) «хотя пальцы руки разные, но действуют вместе (дружно)» (посл.); арыцхIа ахIбачва йырчпауа рдыритI - уацымчважван (ажважв) «старшие знают дело - не перечь им» (посл.); арыцхIа йнапIква абайа йъамапсымапI (ажважв) «руки бедняка - инструмент богача» (посл.) (соотв.: белые ручки чужой труд любят); ауагIа ухъаргылпIта уыгьгIабгъаргахпI (ажважв) «народо вознесет тебя высоко, он же и опустит тебя низко» (посл.) (соотв.: народ тебя и поднимет, и опустит); йджып ахIвынап тахъвмаитI (ажважв) «у него в карманах мыши резвятся» (посл.) (соотв.: в одном кармане сверкает, в другом заря занимается); пхIвысыргIа гIалагьагьан ласдза йалдыргатI «женщины сообща прибрали все быстро».
В современном абазинском языке имена существительные во множественном числе различают грамматические классы: класса человека и класс вещей. В синтаксической позиции подлежащего встречаются все существующие аналогичные формы: ачкIвын-ква «младшие, молодежь», амачв-ква «пальцы», йнапI-ква «его руки» (класс вещей), ахIба-чва «старшие» (класс человека), ауагIа «люди» (супплетивная форма числа), а-хIвынап «мыши» (форма собирательного множественного числа), пхIвысы-ргIа «женщины» (форма собирательного множественного числа, которая показывает общество, сообщество, группу) и т.д.
г) имя существительное, оформленное аффиксами посессива:
йла сгIанафтI (ФЕ) «его собака меня съела (т.е. от мести или еще чего-либо меня удерживает уважение к кому-то)»; йпсы йыщхъваква рпны йцатI (ажважв) «душа ушла в пятки»; лымш гъхъвлум (ажважв) «для нее вечер не наступает, ее день не вечереет (о нерасторопной, ленивой женщине)» (посл.); скIьатIиква марш йаситI (ФЕ) «я сильно проголодался» (досл.: мои кишки играют в марш; соотв.: кишка кишке кукиш кажет); утшы гьгIарылымкъьатI (ажважв) «до тебя очередь не дошла - подождешь (досл.: не твоя лошадь первой пришла)» (посл.) и др.
Формантами грамматической категории посессива в абазинском языке выступают классно-личные аффиксы принадлежности (притяжательности): с-, у-, б-, й-, л-, а-, хI-, шв-, р-, а также относительно-местоименный аффикс з-, который не изменяется ни по лицам, ни по классам, ни по числам. Они присоединяются в качестве префикса к именам существительным, изменяются по лицам, числам и классам.
д) собственное имя существительное:
Сосрыкъва закIгьи гьйымхIватI (Аб.т.) «Сосруко ничего не сказал»; Къайдыхв лымачв ахъышв йгIакIыллырпштI (Аб.т.) «Адиюх высунула в окно свой палец»; а-КIьыщмахваква ласдза йгIадзатI «Кишмаховы быстро приехали» и т.д. Собственные и нарицательные имена существительные употребляются в функции подлежащего одинаково. Будучи уже предельно определенными собственные имена существительные в отдельных случаях могут дополнительно (для большей конкретизации или выделения из контекста) оформляться аффиксами определенности и посессива: а-КIьыщмахваква»Кишмаховы».
2. Субстантивированное имя прилагательное в синтаксической позиции подлежащего.
Имя прилагательное в современном абазинском языке не имеет самостоятельных грамматических категорий. В предложении и словосочетании оно вместе с определяемым именем существительным оформляется как одно морфологическое слово. Поэтому имя прилагательное самостоятельно не выполняет синтаксической функции подлежащего. Однако в контексте, особенно, когда позиционно опускается определяемое имя существительное, оно берет на себя все функции выпавшего существительного, оформляется аффиксами именных грамматических категорий, подвергается субстантивации и занимает синтаксическую позицию подлежащего.
АпхIвыс агIщагIв мшражв лщардапI (ажважв) «у ленивой женщины много запретных дней (т.е. находит много причин, чтобы не заниматься домашними делами)» (посл.) - агIщагIв мшражв лщардапI «у ленивой много запретных дней»; апхIвыс бзи лкIыкIах гьгIвум (ажважв) «у хорошей женщины-хозяйки молоко в грудях не пересыхает (т.е она всегда заботится, чтобы не было недостатка в чем-либо)» (посл.) - абзи лкIыкIах гьгIвум «у хорошей молоко в грудях не пересыхает»; ала чвгьа чIварта гьайауам (ажважв) «злая собака не находит себе места» (посл.) - ачвгьа чIварта гьайауам «злая не находит себе места» и т.д.
3. Причастие в синтаксической позиции подлежащего.
Причастие, как известно, характеризуется рядом именных грамматических категорий. Поэтому в сочетании с именем существительным оно выполняет синтаксическую функцию определения, а в случае пропуска или выпадения последнего оно заменяет существительное. Причастие в синтаксической функции подлежащего явление частое и обычное. Не теряя свои основные признаки, причастие при субстантивации приобретает и признак предметности.
ЙагIвсыз гьузыгIахъныхIвыхрым (ажважв) «потерянного уже не воротишь» (посл.); йапшым гьаднагалуам (ажважв) «каждый находит себе подобного» (соотв.: рыбак рыбака видит издалека); йкшуш лаба йауитI (посл.) «кто хочет бить, тот найдет палку»; йызларбаз даларщахIитI (посл.) «его стреножат чем попало (о слабовольном человеке)»; йымчмазагIвхас азгIвадара хвы гьизибум (ажважв) «кто не болел, тот не знает цены здоровья» и т.д.
В современном абазинском языке подлежащее может быть выражено и другими частями речи, в частности различными разрядами местоимений, числительных, наречием, междометием, в специальных лингвистическим текстах и другими служебными частями речи, а также словосочетаниями, инфинитными конструкциями и фразеологическими единицами. Синтаксическую позицию подлежащего может занимать и целое предложение, выступающее как цельная синтаксическая конструкция в составе простого предложения. Все вышеперечисленные части речи и синтаксические конструкции имеют свои особенности при реализации функции подлежащего и потому заслуживают отдельного самостоятельного рассмотрения.
Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ в рамках научно-исследовательского проекта РГНФ («Основные синтаксические конструкции простого предложения в абазинском языке»), проект № 07-04-30302а/Ю.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:
- О. Есперсен. Философия грамматики. - М.: УРСС, 2002. - С. 170.
- С. О. Карцевский. Повторительный курс русского языка. - М., 1928. - С. 27.
- Ф. Ф. Фортунатов. Избранные труды. М., 1956. Т. I. - С. 183.
- А. А. Холодович. Проблемы грамматической теории. - Л., 1979.
- С. Д. Кацнельсон. Общее и типологическое языкознание. - Л., 1986. - С. 88.
- У. С. Зекох. Очерки по синтаксису адыгейского языка. - Майкоп, 1987.
- Н. Ф. Яковлев, Д. А. Ашхамаф. Грамматика адыгейского литературного языка. - М.-Л.: Наука, 1941.
- З. И. Керашева. Краткий грамматический очерк адыгейского языка //Избранные труды и статьи. - Майкоп, 1995. - С. 9-52.
- Б. Х. Балкаров. Об особенностях выражения прямого дополнения в абхазско-адыгских языках //Падежный состав и система склонения в кавказских языках. - Махачкала, 1987. - С. 22-28.
- Р. Н. Клычев. Некоторые вопросы синтаксиса абазинского языка //Ежегодник иберийско-кавказского языкознания. - Т. XIV. - Тбилиси: Мецниереба, 1987. - С. 127-160.
- А. Н. Генко. Абазинский язык. Грамматический очерк наречия Тапанта. - М.: АН СССР, 1955. - С. 190.
- И. И. Мещанинов. Члены предложения и части речи. - Л., 1978. - С. 207.
- А. Мартине. Основы общей лингвистики //Новое в лингвистике. - М.: УРСС, 2004. - С. 478.
- А. И. Смирницкий. Синтаксис английского языка. - М., 1957. - С. 108-111.
- Ю. А. Левицкий. Основы теории синтаксиса. - М.: КомКнига, 2005. - С. 178.
- Р. Н. Клычев. Некоторые вопросы синтаксиса абазинского языка //Ежегодник иберийско-кавказского языкознания. Т. XIV. - Тбилиси: Мецниереба, 1987. -С.135.
- Арн. Чикобава. Проблема простого предложения в грузинском языке. I. Подлежащее и дополнение в древнегрузинском языке. Издание второе. - Тбилиси: Мецниереба, 1968. - С. 243.
- Н. М. Шанский, И. Т. Распопов, А. Н. Тихонов. Современный русский литературный язык. - Л.: Просвещение, 1981. - С. 442-444; Русская грамматика. Т. I I /гл. редактор Н. Ю. Шведова. - М.: Наука, 1980. - С.242.