Наряду с описанием состава и структуры универсального грамматического набора, т.е. той совокупности значений, которые могут быть грамматикализированы в естественных языках, важность приобретает вопрос о внутриязыковом взаимодействии грамматических значений, о сосуществовании универсальных грамматических категорий друг с другом в рамках конкретно-языковых глагольных систем. Вопрос о взаимодействии показателей эвиденциальности с другими грамматическими показателями глагола нуждается в дальнейших исследованиях. Изучение категории числа глаголов татарского языка связано со стремлением объяснить нерегулярность ее выражения. Суффиксы лар/ ләр, нар / нәр татарских глаголов идентичны суффиксам множественного числа имен существительных. Р.Н. Гаряев отмечает синкретичную природу происхождения данного аффикса, который образовался путем постепенного наращения древних однофонемных показателей множественности и неопределенности по мере утраты значения каждого [10]. В последнее время исследователями отмечается чрезмерное, порой неуместное употребление аффикса -лар в речи. Р.Ф. Фаттахова утверждает, что эта тенденция обусловлена несколькими причинами:
1) результатом интерференции русских существительных на татарский язык (каникулы – каникуллар, выборы – сайлаулар, туфли – туфлилэр);
2) стремлением подчеркнуть раздельность каждого составляющего элемента этой множественности или указать на сорто-видоразличительную множественность;
3) желанием усилить значение высказываемой мысли, придать речи стилистическую выразительность, коммуникативную направленность [22, с. 15].
Р.Н. Гаряев указывает, что «теорией определенности и неопределенности можно объяснить синтаксическое явление, заключающееся в частом отсутствии согласования подлежащего и сказуемого в числе: Хатлар язылды (Письма писались, дословно. «Письма писалось»). Нəтиҗəлəр булмады (Результаты не получились, дословно. «Результаты не получился»), тогда как другие конструкции невозможны: Хатлар язылдылар. Нəтиҗəлəр булмадылар и т.д. Подлежащее в этих примерах выражено существительным со значением неопределенного множества: хатлар (письма), нəтиҗəлəр (результаты) [10]. Р.Т. Камалова отмечает то, что элиминация подлежащего распространена в татарском языке в силу четкой дифференциации личных форм, особенно категории числа [13, с. 17]. В.Н. Хангильдин пишет, что «глагол-предикат согласуется с субъектом, выраженным конкретным существительным во множественном числе, реже, чем в единственном» [23, с. 75–79]. Н.Г. Мингазова утверждает, что, если в предложении субъект в форме множественного числа употреблен в конкретизированном значении, т.е. различается несколько видов птиц, отдельно взятых (это могут быть и лебеди, и журавли, и утки), – происходит согласование глагола в числе, если субъект воспринимается как нечто целое, однородное, однотипное, то согласования не наблюдается. Например, Кошлар җылы якларга очып киттеләр и Кошлар җылы якларга очып ките – Птицы улетели в теплые края [16]. Н.Г. Мингазовой предлагается следующее объяснение данного феномена. В древних тюркских языках, в том числе и в древнем татарском языке, аффикс -лар употреблялся крайне редко и выражал не число, а собирательность, т.е. различение единственного и множественного числа было чуждо его носителям. Рассматриваемое в настоящее время множество воспринималось как некая нечленимая совокупность, как род, а не отдельно взятый идивидуум. Можно предпожить, что традиция восприятия множества предметов с аффиксом -лар как совокупности сохранилась в современном языке. В татарском языке согласовательная функция категории числа в отношениях между сказуемым и подлежащим не регулярна [18, с. 489]. Ориентация на выражение реальной единичности / множественности обуславливает механизм функционирования категории числа в татарском языке [14].
Задача данной статьи состоит в объяснении феномена отсутствия согласования реализацией категории перцептивности, предполагающей языковую репрезентацию конкретной ситуации восприятия.
Методом сплошной выборки были проанализированы тексты из учебных пособий средней школы, представляющие ситуацию восприятия, тем самым исключалась избирательность примеров. Проблема заключалась в их верном истолковании. В примере (1) мальчики наблюдают за поведением рыб подо льдом, глагольные синтагмы их передвижений не согласованы ташлар күренə, балыклар йөзеп йөри□ (здесь и далее данный знак обозначает отсутствие аффикса множественного числа), балыклар ашыкмый □, йөзə□. В следующем примере (2) дети восхищаются красотой осенних деревьев, представляющие их глаголы не имеют формы множественного числа өч имəн утыра иде□. На примере произведения «Алтын көз» Н. Сладкова, посвященного созерцанию красоты осеннего леса, можно наблюдать переход от согласования и обратно в формах глаголов. При перечислении предшествующих событий согласование присутствует яфраклар керделəр, сандугачлар сикерештелəр (3), с введением наблюдаемого момента (4) – следует серия несогласованных глаголов, характеризующих движение листьев: яфраклар шыбырдый□, өзелергә тора□. Однако картина осеннего леса обобщается, абстрагируется, добавляются новые не наблюдаемые непосредственно детали, что выражается переходом к согласованию: абагалар яталар, яфраклар кыштырдыйлар, шыштырдыйлар, шыбырдыйлар, очалар, йөгерəлəр, йөзәлəр (5). Опять происходит конкретизация описываемой картины с помощью обстоятельств местоположения ɵстəдə, аста, тирə-якта, что приводит к восстановлению согласования: яфраклар бөтерелə□, яңгырлар шыбырдый□ (6). Однако необходимо различать описание, которое является результатом непосредственного восприятия как условия реализации категории перцептивности, и типизированное описание. В примере (7) воссоздается пейзаж привычного зимнего дня с полным соблюдением правил согласования карлар куналар, балалар куаналар. В следующем отрывке отсутствие согласования связано с типизацией описания первого снега, исключающего локализацию во времени конкретным днем (8).
Приведенные тексты-описания позволяют наглядно проследить, что типизация описаний, абстрагирование от конкретной ситуации восприятия ведет к оформлению сказуемых окончанием множественого числа, т.е. к согласованию.
(1) – Карале, кара! Алар, икəүлəшеп, түшлəренə яттылар. Менə тамаша кайда икəн! Су төбендəге эреле-ваклы ташлар həммəсе аермачак күренə. Әнə бармактан зуррак балыклар йөзеп йөри. Аларның сыртлары тал яфрагы төсле озынча həм яшькелт. Балыклар ашыкмый, акрын гына йөзə [21]..
(2) – Күрəм: алы да, кызыллары да бар. – Юк, абыем. Юк, ул син əйткəнчə генə түгел əле. …Ә-ə-əнə. Ике зур чыршы алдындарак ич инде……Өч имəн …кояш нурларында коенып утыра иде [20].
(3) Яфраклар алтын төсенə керделəр. Кояш нурларын сеңдереп коела башладылар. Сары сандугачлар булып сикерештелəр [9].
(4) Урманда шыбыр-шыбыр яфраклар шыбырдый. Яңгыр тамчысы килеп төшсə, яфраклар өзелергə тора [9].
(5) Абагалар яфрак астында җылынып яталар. Яфраклар кыштырдыйлар, шыштырдыйлар, шыбырдыйлар. Яфраклар очалар, йөерəлəр, йөзәлəр [9];
(6) Өстəдə, аста да, тирə-якта да яфраклар бөтерелə. Алтын яңгырлар шыбырдый [9].
(7) Менə кыш көне. Күз алдына китерегез: кышның җилсез көне. Ак күбəлəктəй карлар куналар. Ә чана шуучы балалар шуңа куаналар … башларын өскə күтəрəлəр [5].
(8) Ә менə иртəгəсен дөнья үзенə бер төрле ямьгə төренеп уянды. Кар бөртеклəре ашыкмыйча гына уйныйлар, … куаналар [20].
Наблюдается ли согласование формы сказуемого в воспринимаемой ситуации, если ситуация восприятия задается соответствующим глаголом в форме единственного числа первого лица күрәм? Для ответа на данный вопрос были привлечены данные татарского национального электронно-библиотечного ресурса «Таткнигафонд», охватывающего более 1000 произведений татарских писателей (дата обращения 04.02.15). Приведенные ниже данные нельзя квалифицировать как статистические ввиду малого объема охвата примеров, они отражают лишь общие тенденции количественных соотношений. Из 50 проанализированных примеров в пяти (= 20 %) глагол воспринимаемой ситуации не согласовывался в числе с подлежащим кешеләр килә□ (9), кешеләр китә□ (10), балалар үсә□ (11), балалар уйный□ (12), балалар елаша□ (13), только в одном примере присутствовало согласование балалар елашалар (14). Для устранения высказываний абстрактного содержания при выборке примеров использовался синонимичный глагол восприятия, не допускающий двоякой интерпретации, күзəтеп торам. Увеличения количества выявленных примеров не было зафиксировано. В примере (15) глагол восприятия употреблен в абстрактном значении понимания и осознания того, что постоянно, день и ночь (= төн-көн) идет процесс изготовления нового вооружения фашистлар ясыйлар.
(9) Ләкин күрәм, кадерлерәк кешеләр килә [24].
(10) Әнә урамга чыгып кара: кешеләр китә анда. – Кемнәр китә? Кая ... Туган тиешле дип тормам [25].
(11) Чөнки мин хатынымның бәхетле икәнен, бәхетле ана икәнен күрәм, куанам. Ичмасам, мин бу дөньяда бер кешене бәхетле ... өзелеп сөябез» дигәннәрнең өендә гауга чыкмаган көн юк. Балалар шул җәнҗал мохитендә үсә [3].
(12) Бар балалар тышта уйный, Ә ул утыра өйдә. Ә ул өйдә утыра,Туңып калтырап тора. – Тәрәзәдән салкын керә, Ачмагыз! – дип акыра. Мин аны һаман күрәм, Таный алмый интегәм [6].
(13) «Әһә, кемне күрәм, ниһаять, Ильина үзе килеп җитте!» – дип, буынсыз ... хатыннарны мыскыл итеп йөрисе түгел! Күпме хатынның бәгырен корытасыз, өйдә балалар елаша, аналарын көтәләр. Үзегезнең балаларыгызга ни диярсез?» – ... [19].
(14) ... бер багана төбенә җыельш-елашып торган өч-дүрт баланы күрәм. Алар янында формадан киенгән кеше ... әле генә төрмәдән чыккан. Балалар тыела алмыйча елашалар [4].
(15) Ләкин Туган илебез өстендә болытлар куеруын да күрәм мин. Кешелек палачлары – фашистлар – төн-көн безгә каршы корал ясыйлар ... [1].
Для верификации результатов исследования был поставлен следующий вопрос: «Согласование во множественном числе формы сказуемого всегда ли можно трактовать как связанное со значением перцептивности?» Далее были заданы параметры поиска – от формы к значению – т.е. отсутствие согласования всегда ли ведет к выражению перцептивности, т.е. связано с выражением конкретной ситуации восприятия. В примере (16) глаголами в форме единственного числа описывается обстановка вагона халык елый, картлар-карчыклар елый□, балалар елый□, наблюдаемая одним из персонажей, т.е. ситуация восприятия контекстуально имплицируется. В примере (17) ситуация зрительного и обонятельного восприятия шомырт исе керде контекстуально эксплицируется. Последний пример демонстрирует важность способов репрезентации квантификации. Наличие согласования объясняется представлением группы детей посредством их именования.
(16) Асылъяр Матур яр, кошкаем, Аерылабыз, дускаем. Ул инде уйный да алмый, җырлый да алмый, ... вагондагы халык елый, картлар-карчыклар елый, балалар елый [2].
(17) Тәрәзәне тутырып ачып куйдым. Ургылып агылып,сагынып шомырт исе керде. Өй алдында балалар уйный, чыр-чу. Менә шушы инде бәхетле мизгел, дип үтә нечкә тоеп куйдым [7].
(18) Лениза бәрәңге әрчи. Чөкердәшәләр, көлешәләр, борчаклары бик тәпешкән кебек күренә. Шунда ук бала арбалары, Илдус белән Рамилә уйныйлар. Көн аяз, җилсез, җылы, түтәл-ләрдә уткойрыклар чүпләнә, бакча башындагы агачлык – ... [15].
Нами предлагается следующее объяснение взаимосвязи категорий перцептивности и квантификации. Согласно В.А. Плунгяну, необходимо учитывать взаимодействие грамматических категорий друг с другом как важный дополнительный фактор, влияющий на способ описания самых основных понятий. В своих исследованиях пространственной референции М.Н. Закамулина и Г.Ф. Лутфуллина указывают на то, что категория определенности не репрезентируется средствами актуализации именной группы [12]. Исключение составляют дейктичные указательные местоимения или детерминативы, а также числительные как средства количественной конкретизации. Данная научная концепция основана на первичности темпоральной референции и вторичности пространственной. Только темпоральный контекст может обеспечить пространственную референцию конкретных материальных субстанций. Временная референция выражается языковыми средствами различных уровней: морфологическими (граммемами времени), лексическими (наречиями, существительными, прилагательными темпоральной семантики и т.д.), задействованными в создании согласованной синтаксической структуры высказывания. Для ситуации перцепции Я ВИЖУ значение временной референции прежде всего интерпретируется как нонкальная симультанность «я, здесь и сейчас». Ситуация восприятия предполагает наличие первичного дейксиса или темпорально-референциального значения нонкальной симультанности Я ВИЖУ ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС, что, в свою очередь, объясняет наличие пространственной референции и, как следствие, определенности / конкретности субстанций. Таким образом, взаимодействие категорий перцептивности (как способа реализации временной референции) и количества выступает как одно из проявлений взаимодействия категорий определенности (выводимой из пространственно-временной референтности субстанций) и количественной конкретизации. Р.Ф. Фаттахова указывает на наличие функциональной и структурно-семантической связи между категориями числа и определенности-неопределенности [22]. Явление синкретизма характерно для татарского языка, так как изолированное употребление аффикса категории числа часто исключается особенностями агглютинативного строя. В большинстве случаев он выступает в комбинации с аффиксами других морфологических категорий, например лица-числа. Определенная иерархическая последовательность однозначных стандартных аффиксов, следующих друг за другом, не может быть бесконечной и, как следствие, приводит к обретению дополнительных значений, репрезентации нескольких категорий. Составители корпуса татарского языка А.М. Галиева, Б.Э. Хакимов, А.Р. Гатиатуллин утверждают, что эмпирические факты свидетельствуют о том, что часто грамматические значения существуют лишь в связанном виде [8]. Мы считаем, что согласование в числе глаголов детерминировано категорией перцептивности, предполагающей значение нонкальной / тонкальной симультанности временной референции. Выводимая из временной референции пространственная референтность и, как результат, определенность субстанций, задействованных в ситуации восприятия, ведет к отсутствию согласования.
Рецензенты:Закамулина М.Н., д.фил.н., профессор, заведующая кафедрой иностранных языков, Казанский государственный энергетический университет, г. Казань;
Синцов Е.В., д.фил.н., профессор кафедры иностранных языков, Казанский государственный энергетический университет, г. Казань.
Работа поступила в редакцию 18.03.2015.