Эмоциональная сфера человека в аспекте понимания эмоциональных состояний других людей играет значимую роль в развитии его личности, определяя успешность социализации и самореализации. Понимание и интерпретация эмоций окружающих людей формирует регуляторную функцию эмоций и впервые актуализируется в дошкольном возрасте в связи с изменением структуры деятельности ребенка, которая в итоге направлена на предвосхищение значимых эмоций. Способность связывать эмоции с определенными ожиданиями и убеждениями, предсказывать действия другого, его эмоциональные проявления происходит, по мнениям ученых к 4-м годам [3]. Процесс понимания или идентификации эмоций рассматривается отечественными исследователями в контексте их вербального обозначения, с выделением экспрессивных и импрессивных признаков, содержательных характеристик с обозначением причин и последствий возникновения эмоций (Е.И. Изотова, Е.В. Никифорова [2], И.О. Карелина [3]). Особую роль в проблеме эмоционально-личностного развития детей играют дети с нарушением психического развития, в частности дети с задержкой психического развития (ЗПР). Н.А. Деревянкина, рассматривая особенности формирования эмоциональной сферы детей с ЗПР, отмечает, что для этих детей характерны эмоциональная неустойчивость, повышенная утомляемость, нарушение самоконтроля во всех видах деятельности, проблемы в формировании социальных эмоций [1]. Особо подчеркивается низкая степень осознанности эмоциональных переживаний, неадекватность формулировок, сниженный, по сравнению с нормой, уровень контактности, большое количество протестных реакций. В.Н. Лукьянова в своих исследованиях сделала акцент на такой особенности эмоционально-личностной сферы детей с ЗПР, как наличие полюсных переживаний и отсутствие дифференцированно тонких оттенков переживаний, как это наблюдалось у их сверстников в норме [4]. В связи с этим изучение понимания эмоций других людей у детей с ЗПР позволит более эффективно решать социально-педагогическую проблему подготовки данной категории детей к активной общественно полезной деятельности, к равноценному участию со своими сверстниками в различных видах деятельности, к наиболее полному освоению социальных ролей, к результативной интеграции в социальную среду.
По мнению А.В. Петровского, А.Н. Леонтьева, А.Р. Лурия и др., развитие личности ребенка в онтогенезе обусловлено деятельностно-опосредованным типом взаимоотношений с референтной для него группой, а именно его эмоциональным контактом и особенностями сотрудничества с родителями. Как показывают современные исследования Т.А. Поповой и С. Сулемановой, тревожность и эмоционально-личностные установки дошкольников коррелируют со стилями родительского отношения [6]. При этом характер взаимоотношений с ребенком в семье имеет взаимосвязь со смыслом жизни родителя [5]. В связи с этим выделяется проблема эмоционально-личностного общения в семьях, в частности воспитывающих детей с задержкой психического развития. Таким образом, с целью изучения эмоционально-личностной сферы детей с ЗПР и детско-родительских отношений в семьях, воспитывающих таких детей, были выдвинуты следующие гипотезы исследования:
1. По сравнению с дошкольниками с нормальным психическим развитием (НПР) у дошкольников с ЗПР низкий уровень эмоциональной идентификации, менее дифференцированная сфера социальных эмоций, завышенная самооценка, более высокая эмоциональная зависимость от родителей.
2. Детско-родительские отношения дошкольников с ЗПР характеризуются минимальностью санкций и недостаточностью применения требований к ребенку.
3. Существует взаимосвязь между стилями воспитания родителей, воспитывающих детей с ЗПР, и такими показателями эмоционально-личностной сферы детей с ЗПР, как идентификация эмоций, дифференциация эмоций и эмоциональная зависимость от родителей.
Для экспериментальной проверки выдвинутых гипотез были применены следующие психодиагностические методики: методика «Эмоциональная идентификация» Е.И. Изотовой; методика «Домики» О.А. Ореховой; методика «Лесенка» В.Г. Щур; методика «Расскажи историю» Г.Х. Махортовой; тест-опросник «Анализ семейных взаимоотношений» («АСВ») для родителей детей в возрасте от 3 до 10 лет Э.Г. Эйдемиллера.
Экспериментальную выборку сравнительного исследования составили 45 испытуемых (30 дошкольников в возрасте 6,5–7 лет, 15 мальчиков с ЗПР и 15 мальчиков с уровнем развития, соответствующим норме; 15 родителей детей с ЗПР в возрасте от 28 до 39 лет). Дети, принявшие участие в выборке, воспитываются в полных семьях и имеют братьев и сестер. Эмпирические данные были обработаны методами математической статистики (U-критерий Манна – Уитни и корреляционный анализ Пирсона) по программе SPSS 17.
Основные результаты исследования
1. В результате исследования восприятия эмоционального состояния человека по предъявляемой фотографии у 60 % дошкольников с ЗПР был выявлен низкий уровень восприятия экспрессии эмоциональных состояний, т.е. 4 из 10 рассматриваемых эмоциональных состояний дети смогли обозначить словом, воспользовавшись при этом помощью взрослого в виде вспомогательных и наводящих вопросов, пояснения и демонстрации. Только 13 % дошкольников с ЗПР продемонстрировали высокий уровень восприятия экспрессии эмоциональных состояний, т.е. обозначили словом 6 из 10 эмоциональных состояния на фотографиях без помощи взрослого. В группе дошкольников с НПР уровень восприятия экспрессии эмоционального состояния человека был выявлен у 53 % дошкольников, средний уровень – у 33 %, низкий – у 13 %. В результате сравнительного анализа по U-критерию Манна – Уитни были получены достоверные различия в восприятии экспрессии эмоциональных состояний у дошкольников с ЗПР и НПР (UЭмп = 49, при p < 0,01), т.е. дети с ЗПР имеют более низкий уровень восприятия эмоциональной экспрессии.
Наиболее воспринимаемыми эмоциональными состояниями для детей с ЗПР являются «печаль» (53 %), «удивление» (53 %), а для детей с НПР такими эмоциями являются «удивление» (93 %), «гнев» (87 %), «радость» (87 %). Наименее воспринимаемы эмоциональными состояниями в статичной экспрессии для детей с ЗПР являются «стыд» (13 %), «отвращение» (13 %), а для детей с НПР это «стыд» (13 %), «презрение» (13 %) и «зависть» (13 %). Такие эмоциональные состояния, как «презрение» и «зависть», оказались совсем недоступны для восприятия детей с ЗПР.
Изучение идентификации эмоций путем сопоставления фотографии с графическим эталоном показал, что низкий уровень идентификации эмоций был выявлен у большинства детей с ЗПР (66 %) и не выявлен у детей с НПР. Средний уровень по данному параметру оказался доступен 27 % детей с ЗПР и 80 % с НПР соответственно, т.е. дети смогли соотнести фотографическое изображение с графическим эталоном в 4–6 случаях, используя содержательную и предметно-действенную помощь взрослого. Высокий уровень идентификации эмоций показали 7 % детей с ЗПР и 20 % детей с НПР. В результате сравнительного анализа по U-критерию Манна – Уитни были получены достоверные различия в идентификации эмоций у дошкольников с ЗПР и НПР (UЭмп = 37,5, при p < 0,01), т.е. у детей с ЗПР более низкий уровень идентификации эмоций, чем у детей с НПР.
2. Методика «Домики» О.А. Ореховой позволила выявить способность ребенка на основании предпочитаемого цвета различать позитивные и негативные эмоции социального генеза в блоках личностных отношений: радость ‒ грусть – блок базового комфорта, справедливость ‒ обида – блок личностного роста, дружба ‒ ссора – блок межличностного взаимодействия, доброта ‒ злость – блок потенциальной агрессии, скука ‒ восторг – блок познания. Дошкольники с ЗПР в большей степени способны к дифференциации эмоций из блока потенциальной агрессии – 60 %, а также из блока личностного роста (53 %), т.е. большинство детей ассоциировали чувства «справедливость» и «доброта» с основными цветами, а чувства «обида» и «злость» – с темными. С дифференциаций эмоций в блоках базового комфорта и межличностных взаимоотношений справились 40 % испытуемых с ЗПР, только треть детей (33 %) дифференцировали чувство «восхищение» с основными цветами, а чувство «скука» с темными в блоке познания. В группе дошкольников с НПР результаты дифференциации эмоций также невысокие, 53 % дошкольников адекватно дифференцировали эмоции в блоке межличностного взаимодействия, 47 % – в блоке познания и в блоке потенциальной агрессии, 40 % – в блоке базового комфорта и в блоке личностного роста. Статистический анализ не выявил различий между дошкольниками с ЗПР и дошкольниками с НПР по показателю дифференциации социальных эмоций в представленных блоках. Большинство детей как с ЗПР (80 %), так и с НПР (73 %) ассоциируют свое отношение к себе, к маме, к папе, к братьям и сестрам с основными цветами.
Параметр цветоассоциативных реакций, который характеризует меру сложности цветовых выборов или, наоборот, их стереотипности, показал, что дошкольники с ЗПР имеют менее сложную дифференциацию цветоассоциаливных реакций, чем дошкольники с НПР (UЭмп = 45,5 при p ≤ 0,01). Так, при раскрашивании «домиков» дети с нормальным психическим развитием чаще использовали полный набор из 8 цветных карандашей (93 %), чем дети с ЗПР (33 % детей).
3. Результаты исследования особенностей самооценки дошкольников с ЗПР по методике «Лесенка» показывают, что детям с ЗПР в большей степени свойственна завышенная самооценка (73 %), чем детям с НПР (27 %) (UЭмп = 52 при p ≤ 0,01). Заниженная самооценка при обследовании дошкольников не была выявлена ни в группе детей с ЗПР, ни в группе детей с НПР.
4. Результаты изучения степени зависимости ребенка от одного или обоих родителей и степени родительского контроля по проективной методике «Расскажи историю» Г.Х. Махортовой показали, что для детей с ЗПР характерен высокий (33 %) и повышенный (40 %) уровень напряженности ответов. По данным Г.Х. Махортовой такие дети склонны к чрезмерной зависимости от родителей, проявляющейся в высокой степени тревожности, беспокойства. Среди детей с ЗПР минимальная степень напряженности ответов была выявлена у одного ребенка (7 %), а средняя степень напряженности ответов у 20 % детей. По результатам исследования детей с НПР следует отметить их общее благополучное состояние, т.к. 80 % детей показали степень напряженности ответов соответствующую норме: 40 % – среднюю степень и 40 % ‒ минимальную степень напряженности ответов, при этом повышенная степень напряженности ответов была выявлена у 7 % испытуемых и у 13 % была выявлена высокая степень. Сравнительный анализ показал, что дети с ЗПР более эмоционально зависимы от родителей, более тревожны, чем дети с НПР (UЭмп = 50, при p < 0,01).
5. В результате исследования родителей детей с ЗПР по методике «Анализ семейных взаимоотношений» были выявлены такие особенности воспитания в отношении количества и качества требований к ребенку в семье, как «минимальность санкций» (40 %) «недостаточность требований-запретов» (27 %), «минимальное количество требований-обязанностей» (20 %). Воспитывая ребенка, такие родители предпочитают обходиться либо вовсе без наказаний, либо применяют их крайне редко, они склонны уповать на поощрения, сомневаться в результативности любых наказаний. Между тем принятие ребенком средств и навыков контроля, которыми пользуются родители, является важным механизмом формирования характера ребенка, ответственным за самоконтроль и социальную адаптацию. Недостаточность внутрисемейных обязанностей ребенка может привести к ослаблению внутрисемейных взаимоотношений и динамике личностного развития, т.к. именно совместная деятельность способствует эмоциональному сближению детей и родителей, росту ребенка в личностном плане – «я – помощник», «я – сам», «я – могу».
В отношении уровня протекции у 20 % родителей выявлен такой стиль воспитания, как «гиперпротекция», характеризующийся постоянным бдительным и неустанным надзором над детьми, что может отразиться на инициативности и уверенности ребенка в своих силах. Кроме того, у 7 % родителей было выявлено такое отклонение в стиле родительского воспитания, как «неустойчивость стиля воспитания», т.е. воспитательные приемы в таких семьях представляют собой переход от очень строгого отношения к либеральному и от значительного внимания к эмоциональному отвержению ребенка. По мнению К. Леонгарда, неустойчивость стиля воспитания содействует формированию таких черт характера как упрямство, склонность противостоять любому авторитету, и является нередкой ситуацией в семьях детей и подростков с отклонениями характера.
Значимые психологические проблемы, лежащие в основе негармоничного воспитания, в данной выборке проявились по таким диагностическим шкалам, как «воспитательная неуверенность» (13 %) и «сдвиг в установках родителей по отношению к ребенку в зависимости от пола» (7 %). «Воспитательная неуверенность» проявляется в том, что родитель признает совершенные воспитательные ошибки, но из-за страха упрямства и сопротивления своих детей они находят довольно много поводов уступить им. «Сдвиг в установках родителя в зависимости от пола» (предпочтение женских качеств у мальчиков) проявляется в отношении родителя к ребенку исходя из таких черт ребенка, которые родитель приписывает его полу, то есть «вообще мужчинам» или «вообще женщинам». Под влиянием предпочтения женских качеств в отношении ребенка мужского пола в данном случае может формироваться тип воспитания «эмоциональное отвержение».
6. Корреляционный анализ между отклонениями родительского воспитания и результатами изучения эмоционально-личностной сферы дошкольников с ЗПР показал наличие значимых взаимосвязей. Так была выявлена значимая отрицательная взаимосвязь между стилем воспитания «Минимальность санкций» и уровнем идентификации эмоций (r = –0,565 при p < 0,05). Чем больше родители обходятся без наказаний и уповают на поощрения в своем воспитании детей с ЗПР, тем ниже способность дошкольника с ЗПР к идентификации лицевой экспрессии и эмоциональных состояний.
Выявлена значимая взаимосвязь между стилем воспитания «Чрезмерность требований-запретов» и способностью к дифференциации эмоций в блоке межличностного взаимодействия (r = 0,678 при p < 0,01). То есть чем больше родители предъявляют требования и запреты, ограничивающие свободу и самостоятельность ребенка с ЗПР, тем выше его способность дифференцировать позитивные и негативные эмоции, относящиеся к взаимодействию со взрослыми и сверстниками. Выявлена значимая обратная взаимосвязь между стилем воспитания «Фобия утраты ребенка» и способностью ребенка с ЗПР к дифференциации эмоций в блоке личностного роста (r = –0,756 при p < 0,01), т.е. чем больше родители в воспитании ребенка с ЗПР преувеличивают свои представления о его «хрупкости» и болезненности, тем меньше у него проявляется способность различать позитивный и негативный оттенок эмоций справедливости и обиды.
Обнаружена значимая прямая взаимосвязь между стилем воспитания «Чрезмерность требований-обязанностей» и степенью эмоциональной зависимости ребенка от родителя (r = 0,514 при p < 0,05). Таким образом, чем меньше обязанностей дается дошкольнику с ЗПР в семье, тем больше зависимость таких детей от родителей, чувство тревоги, неуверенность в своих возможностях. Также выявлена взаимосвязь между шкалой «Предпочтение детских качеств» и степенью эмоциональной зависимости ребенка от родителя (r = 0,722 при p < 0,01), т.е. чем больше родители подчеркивают, что им нравятся маленькие дети, тем выше эмоциональная зависимость дошкольника с ЗПР от своих родителей
Таким образом, дошкольники с ЗПР отличаются от детей с НПР более низким уровнем эмоциональной идентификации, большей стереотипностью цветоассоциативных реакций при дифференциации эмоций, завышенной самооценкой, большей тревожностью и эмоциональной зависимостью от родителей. Дети с ЗПР в большей степени способны к дифференциации эмоций из блока потенциальной агрессии и в меньшей степени ‒ из блока познания. Детско-родительские отношения в семьях, воспитывающих детей с ЗПР, характеризуются такими нарушениями в стиле семейного воспитания, как минимальность санкций, недостаточность применения требований-запретов и требований-обязанностей к ребенку и, в меньшей степени неустойчивость стиля воспитания. Причины такого отношения к ребенку были выявлены в воспитательной неуверенности родителей и в сдвиге в установках родителей по отношению к ребенку в зависимости от пола ребенка (предпочтение женских качеств у мальчиков). Существует значимая взаимосвязь между отклонениями в стилях воспитания у родителей, воспитывающих детей с ЗПР, и такими показателями эмоционально-личностной сферы детей с ЗПР как уровень идентификации эмоций, способность к дифференциации эмоций в блоке межличностного взаимодействия и блоке личностного роста детей с ЗПР, а также степень эмоциональной зависимости ребенка от родителя.
Рецензенты:Цветков В.Л., д.псх.н., профессор, начальник кафедры юридической психологии учебно-научного комплекса психологии служебной деятельности, ФГКОУ ВПО «Московский университет МВД России», г. Москва;
Вербина Г.Г., д.псх.н., профессор кафедры социальной и клинической психологии, ФГБОУ ВПО «Чувашский государственный университет имени И.Н. Ульянова», г. Чебоксары.
Работа поступила в редакцию 06.03.2015.