Scientific journal
Fundamental research
ISSN 1812-7339
"Перечень" ВАК
ИФ РИНЦ = 1,674

INTERGENERATIONAL INTERACTION AS SOCIAL PROCESS

Yarychev N.U. 1
1 FGBOU VPO «Chechen State University»
1648 KB
Search for ways out of the systemic crisis of humanity will require the development of theoretical models and global scientific and practical projects to overcome it. The basic contradiction of the modern era – a discrepancy moral status of the international community of its growing exponentially, the material and the real power. Internal backbone «core» of the local human community are accepted and shared by the overwhelming majority of its members, the rules of interaction, determines the appropriate value system. Establishing links between various tens and hundreds of millions of friendly alliances worldwide, is untapped resource of moral humanization of interaction between peoples. At a certain stage of humane interaction between generations in base on friendly personal alliances may be humanely oriented multinational global social stratum as an independent organizational unit of the structure of the global society. Socio-philosophical theoretical construct – scientific-practical model of humanistic strata of humanity – is intended to generate radically new forms of social cultural dynamics due to the need to consolidate and ethical solidarity honest, decent, responsible people of different generations, countries and peoples. As a result, mass social creativity and innovation emerging social practices aimed at the elimination of the negative aspects of interaction between generations as mutual exclusion, a large distance, social passivity, and the Age Discrimination in social and professional life.
inter-generational interaction
social process
society
public relations
system crisis
1. Abul’hanova-Slavskaja K.A. Tipologija aktivnosti lichnosti v social’noj psihologii // Psihologija lichnosti i obraz zhizni. M., 1987. pp. 49–54.
2. Vysshaja narodnaja shkola gorod Novokuzneck. Novokuzneck, 2013. p. 12.
3. Ivanova E. Social’no-demograficheskie pokolenija sovremennoj Rossii: vosproizvodstvo i vzaimodejstvie: 22.00.04 / Social’naja struktura, social’nye instituty i processy. Avtoreferat diss… d-ra sociol. nauk. M., 2012. 39 p.
4. Kan’shin A.N. K voprosu o rossijskoj civilizacii / Armija i obshhestvo. 2007. nо. 4. pp. 59–64.
5. Molodezhnaja reformacija. Novokuzneck, 2013. p. 14.
6. Minjushev F.I. Social’naja antropologija. M.: Jeksmo, 2004. 288 p.
7. Panarin A.A. Rossija v Evrazii: geopoliticheskie vyzovy i civilizacionnye otvety / Rossijskaja Akademija Nauk. Institut filosofii. Social’naja filosofija i filosofskaja antropologija: Trudy i issledovanija. M., 1995. 242 p.
8. Social’naja aktivnost’ molodjozhi kak uslovie razvitija sovremennogo obshhestva: Sbornik nauchnyh trudov po itogam Vserossijskih social’no-pedagogicheskih chtenij im. B.I. Livshica (Ekaterinburg, 2–3 fevralja 2010 g.). V 2-h ch.: Ch. 1. Ekaterinburg: Ural. gos. ped. un-t, 2010. 289 p.
9. Anheier H., Themudo N. Organizational Forms of Global Civil Society: Implications of Going Global // Glasius M., Kaldor M., Anheier H. (eds.). Global Civil Society 2002. Oxford, 2002. pp. 191–217.
10. Sorokin R.Α. Social and cultural mobility. N.Y. L., 1927. 238 p.

Социально-культурологические компоненты межпоколенческого взаимодействия, рассматриваемые в настоящей работе, были предметом научного интереса отечественных (М.П. Елютина, Е.Ф. Молевич, А.Н. Афанасьева, С.Г. Спасибенко, В.Э. Гордина, Е.С. Ерасова, Т.А. Бернштама, В.А. Белова, В.Е. Кутырева, М.И. Ямпольского, А.В. Чудакова, А.К. Павлова, И.С. Кукулина, Т.И. Рытовой) и зарубежных (К. Мангейма, Х.-У. Гумбрехта, Р. Арнесона, Р. Мертона, Дж. Шоува, М. Мид, Д. Миллера, Р. Кумара, Т. Погге) обществоведов. Поколения как субъекты общественной жизни волновали умы как российских (В.Д. Шапиро, З.Н. Саралиева, С.С. Балабановой, Т.И. Александрова, О.В. Грегера, А.Д. Полякова, Т.Г. Гниденко, С.А. Жукова, Т.А. Рытовой, П.С. Норы, П.А. Тихонова, Г.В. Кукулина, О.Я. Лебедушкиной и др.), так и зарубежных Дж. Равлса, Дж. Раса, Х. Лукаса, О. Маера, Л. Паульсона, Л. Станлея, Г. Шера, Г. Сидгвика и др. исследователей.

Все более явственно и отчетливо в умах и сердцах прогрессивного человечества выкристаллизовывается осознание простой и немудреной истины – жизнь на планете в опасности, социоприродный мир под угрозой исчезновения. Основное противоречие современной эпохи – несоответствие социально-этического статуса мирового сообщества и его возрастающей в геометрической прогрессии, материально-вещественной мощи. Цель статьи – попытка концептуального конструирования инновационных организационных форм взаимодействия поколений, которые могли бы в определенной мере предотвратить надвигающуюся глобальную антропологическую катастрофу. Естественно, означенная цель диверсифицируется в авторское видение способов ее реализации.

Результирующей диалектического взаимодействия поколений является социальная динамика как локальных человеческих общностей, так и мирового социума. Соответственно различные локальные цивилизации на относительно однородных – качественно-определенных периодах исторического процесса – эволюционно формируют определенные типы социальных структур [1]. Представляется, что особенности соотношения исторической статики – социальные структуры и динамики – эволюционная смена поколений – определяется направленностью и характером социальной активности индивидуальных и коллективных субъектов [2].

Социальный антрополог Ф.И. Минюшев, исследовавший в работе «Инварианты социальной организации» взаимосвязь между направленностью социального поведения и стабильностью социальной иерархии, осуществил удачную попытку выявления детерминант, определяющих диалектику устойчивости и изменчивости социальных процессов: «…существуют …правила социального взаимодействия, которые ответственны за устойчивость социальных отношений…» [3, c. 183].

Данным автором в конкретно-историческом контексте выявлен ряд социально-психологических факторов и условий, способствующих относительной устойчивости социальных систем. Прежде всего, это адекватное восприятие и интерпретация тактик поведения в стандартных ситуациях и обстоятельствах подрастающими поколениями, порождающая однозначные «ответы» на типичные тактики социального поведения представителей средних и старших поколений. Именно таким образом, как полагает Ф.И. Минюшев, эволюционно формируется необходимый и достаточный тезаурус паттернов социального взаимодействия – антропологической коммуникации конкретной человеческой общности с окружающим органическим и неорганическим мирами. Внутренним системообразующим «ядром» локальной человеческой общности являются общепринятые и разделяемые подавляющим большинством ее членов правила взаимодействия, определяемые соответствующей ценностно-нормативной системой. Составляющими последней являются, согласно Ф.И. Минюшеву, ряд субинвариантов: социальное пространство как жизненный ресурс общности; семья как институт воспроизводства; социальные механизмы и институты, направленные на упрочение и сохранение существующего социального устройства. Относительно последнего и, пожалуй, наиболее важного субинварианта у Ф.И. Минюшева возникли сомнения. Коннотативность данной познавательной ситуации задается еще полностью не исследованной сущностной основой взаимосвязи личностного и общественного сознания, определяющей потребность создания нормативной системы и однозначного следования членами обществ типичным способам деятельности. Условием стабильности социальной структуры может быть устойчивый образ жизни её членов. Таким образом, автор подводит к осознанию того, что инвариантность социальной структуры определяется рядом сущностных параметров, из которых важнейшим является мировоззренческий: «Сохранение своего сообщества есть поддержание социального единства» [3, c. 164]. В сугубо социально-антропологическом эпистемологическом контексте факторами социальной сплоченности Ф.И. Минюшев считает дружеские межличностные отношения, определяемые как кровнородственной связью, так и оригинальной композицией тезауруса поведенческих паттернов этнокультуры.

Одним из условий стабильности социальной иерархии является так называемая ассиметричность взаимодействия, обусловленная разноуровневыми статусно-ролевыми комплексами социальных субъектов. Залогом устойчивости социального организма при подобном подходе становится присвоение эволюционно сформировавшегося порядка доминирования и подчинения между его индивидуальными и коллективными субъектами. Своеобразными «узлами» устойчивых паттернов социального поведения являются, согласно Ф.И. Минюшеву, дружеские персональные альянсы. Данная социально-антропологическая версия факторов и условий устойчивости локальных человеческих общностей генерируется, исходя из социобиологической теории. Следует признать, что эмпатийный тип взаимодействия внутри малых коллективов – дружеский персональный альянс – присущ не всем этнокультурам планеты в равной мере. Естественно, комплексное социально-философское осмысление социально-этического феномена дружеских персональных альянсов может существенно расширить аналитические границы концептуального конструирования динамичных организационных форм взаимодействия поколений как в масштабах этнонациональных общностей, так и в рамках мирового социального организма.

Во многом толерантное взаимодействие между качественно специфичными дружескими персональными альянсами детерминируется убежденностью их членов в определенной социально-этической идентичности. Полагаем, что установление разнообразных связей между десятками и сотнями миллионов дружеских альянсов во всемирном масштабе, является доселе неиспользованным морально-нравственным ресурсом гуманизации межобщностного взаимодействия. Очевидно, что такого рода гуманитарно-гуманная взаимосвязь имеет социальный шанс на успех только при использовании фантастических возможностей современных средств массовой коммуникации, и в первую очередь всемирной паутины. При этом необходим как поиск принципиально новых организационных форм означенной деятельности, так и конструктивная модернизация уже существующих в сети Интернет структур взаимодействия – форумов, блогов, тематических сайтов, а также и различного рода «рыхлых» объединений, формируемых по профессиональным и иным критериям. Конструктивный социально-этический результат взаимодействия дружеских альянсов различных этнокультур постепенно может обеспечить формирование мирового гражданского общества, его авторитетного общественного мнения относительно стратегий социально-политической активности коллективных субъектов, национальных элит, а также гуманистической трансформации межобщностного взаимодействия [4].

Социальная страта является совокупностью морально идентичных индивидов, и , появившись в жизненном пространстве мирового социума, она будет иметь цивилизационную перспективу. Социально-философский прогноз относительно содержательного результата данного типа социальной динамики заключается в следующем. В самосознании «искомой» социальной страты мировой социальной структуры, которой предстоит сформироваться в результате усиления данного направления социокультурной динамики, непременно появится потребность в создании собственного нормативного кодекса. Есть все основания предполагать, что охарактеризованный выше тип социального взаимодействия послужит стимулом для интенсификации внутрипоколенческого и межпоколенческого взаимодействия благодаря рождению ряда подобных форм межобщностной связи, в том числе и на межиндивидном уровне. Косвенную социально-антропологическую интерпретацию данного смыслового конструкта представляет Ф.И. Минюшев: «Формы сосудов могут быть самыми разнообразными, простыми и сложными, но все они имеют одно-единственное общее предназначение – создавать пустоту внутри. Эту самую пустоту и было предложено называть социальным архетипом. Когда содержание едино, эволюция форм не ведёт к эволюции организации. А ведь только в последнем случае мы говорим о глобальной прогрессивной эволюции. В случае же единства содержания следует говорить не об эволюции, а только о трансформации форм» [3, c. 37].

Содержательные поиски путей выхода человечества из системного кризиса с необходимостью потребуют разработки теоретических моделей и соответствующих научно-практических проектов, направленных на его преодоление. В связи с выше приведенным мы разделяем утверждение А.Н. Каньшина относительно того, что «Происходит изменение парадигмальности методологии социально-философского исследования» [5, c. 64]. Характерной особенностью новых методологических подходов к исследованию социального, согласно А.Н. Каньшину, является применение деятельностного, исторического, структурно-функционального, культурологического и цивилизационного подходов. Мы разделяем точку зрения рассматриваемого автора, согласно которой особое место в данном ряду занимает цивилизационный подход: «…изучение взаимодействия поколений в процессе становления и совершенствования российской цивилизации необходимо для выявления места и роли конкретных поколений в сложной исторической динамике субъект-субъектных отношений для определения вклада конкретного поколения в многообразное и богатое содержание российской цивилизации» [5, c. 62].

В настоящее время в структуре русско-российской цивилизации наметилась очевидная потребность в осуществлении радикальных стратегических преобразований. Данные обстоятельства, безусловно, накладывают неизгладимую печать в том числе и на характер внутри- и межпоколенческого взаимодействия: «В современных условиях взаимодействие поколений в российском обществе, его содержание и направленность во многом будет определять ведущие тенденции совершенствования отечественной цивилизации в ближайшем и более отдаленном будущем» [5, c. 63].

Общеизвестные недостатки и пороки общественных отношений современной России во многом обусловлены деструктивным воздействием «привития» на коллективистский российский менталитет индивидуалистической либерально-демократической модели социального устройства, оказывающей деструктивное воздействие на духовно-нравственное здоровье, в общем и целом, гуманной российской цивилизации. Мы намеренно выделили данный аспект из многочисленного социального негатива, поскольку полагаем, что именно социально-этическая сплоченность полиэтнической общности Российской Федерации является гарантом её социально-политического единства как непременного условия благоденствия и процветания в будущем.

А.Н. Каньшиным структура объема понятия «поколение» распредмечивается через социо-возрастные, сословные, профессиональные, историко-культурные и духовно-религиозные составляющие. Поколение как социальная общность трактуется данным автором как субъект российской цивилизации, её имманентный атрибут. В контексте совершенствования социально-философской методологии представляется необходимым более детальное научное обоснование принципа нераздельности этно- и социокультурного единства русско-российской цивилизации, включающего социально-этический, этнокультурный составляющие. Мы целиком и полностью разделяем положение А.Н. Каньшина: «Российская цивилизация – исторически длительно существующее и относительно локально развивающееся сложное сообщество русского и других народов России на евразийском пространстве, обособленном государственными границами и управлением, сформировавшее самобытную материальную и духовную культуру, а также универсальные общечеловеческие ценности; материально-производственную, политико-правовую, социально-статусную и духовную сферы жизни; имущественные, государственно-властные, социально-структурные и духовно-мировоззренческие нормы и принципы культурной организации и практической жизни его субъектов» [5, c. 60].

Со своей стороны мы полагаем, что понятия «русско-российская цивилизация», «российская цивилизация» и «русская цивилизация» являются однопорядковыми, но отнюдь не равнозначными смысловыми конструктами. Данный автор вполне уместно отмечает, что русская и российская цивилизации соотносятся как часть и целое. Однако мы не разделяем его точку зрения относительно того, что: «Русская цивилизация и сегодня выполняет функции культурообразующего, системообразующего и консолидирующего факторов российской цивилизации, составляет главное её основание» [5, c. 59]. Представляется, что автор производит подмену понятий, поскольку сущностные историко-культурные и духовно-нравственные составляющие интегральной российской цивилизации смешиваются с её сугубо социально-политическими и территориально-административными параметрическими характеристиками. В контексте формирования евразийского цивилизационного сообщества, как мы полагаем, некорректное употребление рассматриваемых выше понятий может стать одним из препятствий в процессе формирования социокультурного единства входящих в него этнонациональных общностей [6; 7].

В данной связи закономерно возникает вопрос о несколько ином названии того геополитического пространства, которое мыслится как российская цивилизация. Данное положение обусловлено тем, что российская цивилизация включает в себя определенную совокупность этносов и народов, включающую в том числе и русский как титульную нацию. В социально-экономическом и социально-политическом аспектах русский народ является системообразующим для полиэтнического народа Российской Федерации. Однако в духовно-нравственном и в целом в социокультурном измерениях есть все основания утверждать, что в рамках данного геополитического пространства существует ещё целый ряд этнокультур, включая исламскую: «Единство выступает первичным социальным институтом общества тогда, когда оно функционирует элементом социальной структуры и объединяет в себе признаки и функции этнического, семейного, экономического, политико-правового, нравственного, художественно-эстетического, информационного и иного наследования, воспроизводства личности, материальной и духовной культуры» [8, c. 60].

В смысловом пространстве рассматриваемого транс-внутри-межпоколенческого взаимодействия особая роль отводится социологической теории социальной мобильности, основным недостатком которой является её «жесткая» социально-профессиональная и демографическая заданность, при которой последняя представляется всего лишь одним из видов перемещения социальных субъектов по статусной и профессиональной иерархии социальной структуры. Горизонтальная и вертикальная мобильности, означающие перемещение из одной социальной группы в другую, включая и географическую, индивидуальную и групповую, представляют определенный социально-философский интерес в контексте настоящего исследования в плане их аналогового использования в целях теоретического моделирования научно-практической модели межпоколенческой цивилизационно-гуманистической страты [8].

Искомый социально-философский теоретический продукт предназначается для запуска принципиально новых форм социокультурной динамики, обусловленной необходимостью консолидации и социально-этической солидаризации нормальных – честных, порядочных, ответственных людей разных поколений, стран и народов. Полагаем, что теория социальной мобильности П. Сорокина может служить методологическим каркасом концептуального конструирования теории доброцентрированного взаимодействия индивидуальных и коллективных субъектов актуальной трансцивилизационной межпоколенческой общности [6]. Таким образом, вертикально-горизонтальные параметры межпоколенческой и внутрипоколенческой социальной мобильности задают всего лишь общие контуры социально-философского субстрата разрабатываемой «теории». Функционал вертикальной мобильности в продуцируемом теоретическом конструкте предполагает перемещение между стратами, поскольку такого рода социальной активности предстоит осуществляться преимущественно в виртуальном пространстве Интернет. Параметр «горизонтальности» в данном виде социальной онтологии подразумевается сам собой, поскольку отодвигает на задний план социально-профессиональные и статусные позиции его агентов.

Такого рода социальная мобильность является частично организованной как во внутрипоколенческом, так и межпоколенческом сегментах мировой социальной динамики, поскольку осуществляется добровольно. Содержание и направленность социальной мобильности в проблемном поле конструируемой теории цивилизационно-гуманистического взаимодействия, обуславливается сущностными изменениями в структуре мирового социального организма. С необходимостью данный тип транснациональной виртуальной социально-этической динамики включает как основные, присущие большинству обществ современных цивилизаций параметрические характеристики, так и второстепенные – те, которые будут использоваться преимущественно одними типами социальных общностей и не будут – другими. Пожалуй, универсальным количественным параметром разрабатываемой «теории» является объем виртуальной мобильности, напрямую зависящий как от численности её индивидуальных и коллективных субъектов, так и от интенсивности циркуляции информационных потоков между ними. По истечении определенного исторического периода жизнедеятельности мирового социума, с включенной в его структуру транснациональной межпоколенческой цивилизационно-гуманистической стратой, перед глобальным научным социально-философским сообществом определится поистине стратегическая задача создания типовых моделей локальных социальных структур. Косвенной иллюстрацией данной теоретической установки является положение Е.И. Ивановой, согласно которому большинство работ, посвященных проблемам межпоколенческого взаимодействия, являются абстрактно-теоретическими, «не привязанными» к «…специфическим условиям реального социально-исторического этапа» [9, c. 11]. Следует с сожалением констатировать, что неудачным исключением из данного правила является попытка конкретно-социологического и социокультурного «трансфера» в исключительно прагматичных целях теории американских социологов B. Штрауса и Н. Хоува для ненаучной декомпозиции взаимодействия поколений бывшего СССР и современной России, сущность которой была рассмотрена нами ранее.

Относительно конкретных видов и форм взаимодействия старших и младших поколений имеет смысл отметить наличие у них как минимум двух типов: не преднамеренные, то есть обусловленные кровнородственными связями и иными географо-демографическими переменными, и преднамеренные – спроектированные социальными инженерами или спонтанно рождающиеся в результате направленных воспитательных воздействий. Если первые обеспечивают всего лишь элементарную социокультурную функциональную взаимосвязь, то вторые способствуют интенсивному духовно-нравственному взаимодействию, социально-этическому развитию локальных человеческих общностей, формированию их сплоченности.

С большим сожалением приходится констатировать, что в теоретическом моделировании и задействовании различного рода социальных практик, используемых в межпоколенческом взаимодействии, в большей мере преуспели социально-педагогические системы Западной Европы и США. Однако в последнее десятилетие и в Российской Федерации в результате массового социального творчества и изобретательства возникают многочисленные социальные практики, направленные на устранение таких негативных сторон взаимодействия поколений, как взаимная изолированность, неоправданно большая дистанция, социальная пассивность, а также такой негативный социально-этический феномен эйджизм – дискриминация по возрасту в социально-профессиональной сфере.

Примечательно, что начало данного вида социальной практики (1963) было обусловлено негативными социальными последствиями территориальной отдаленности старших и младших поколений. Очевидно, что практики кровнородственного семейного взаимодействия определенным образом отличаются от анонимного межпоколенческого взаимодействия между преднамеренно недифференцированными старшими и младшими поколениями. В то же время представляется весьма важным отметить неразрывную связь и взаимодополнительность первых и вторых. В условиях социокультурного кризиса использование социальных практик межпоколенческого взаимодействия, с одной стороны, способствуют решению актуальных проблем молодежи – различные виды зависимости, а с другой – позитивным эффектом для пожилых становится избавление от одиночества, достижение эмоционального комфорта и т.п. Полагаем, что в используемых практиках взаимодействия старших и младших поколений в России еще недостаточно активно задействуются социально-педагогические закономерности развития творческих способностей взрослых, а также целенаправленной трансмиссии социальных навыков и умений и социального опыта в целом: «Межпоколенные практики можно разделить на три основных группы. Пожилые люди, предоставляющие услуги детям и подросткам. Дети и подростки, предоставляющие услуги пожилым людям. Дети, подростки и пожилые люди, обслуживающие людей других возрастов» [3, c. 56].

Представляется позитивным трансфер зарубежных государственных программ реального межпоколенческого взаимодействия. Так, Ф.И. Минюшевым была осуществлена адаптация социально-педагогической программы межпоколенческого взаимодействия «В свое время» (Ирландия 1993), которая была разработана в контексте европейского года пожилых людей и солидарности между поколениями. Финансирование осуществлялось Комиссией Европейской Общины. Данная программа была рассчитана на студентов младших курсов. Цель ее – достижение солидарности между старшими и младшими поколениями, раскрытие особенностей функционально-ролевых комплексов людей на соответствующих этапах жизненного пути.

В последние несколько лет начали активно зарождаться разнообразные практики межпоколенческого взаимодействия в отечественном социально-педагогическом пространстве. Речь идет, в частности, о сети высших народных школ Иркутской области. Инициаторами данной инновации в 2010 году выступили региональное Законодательное собрание Восточно-Сибирская академия образования. В Кемеровской области высшие народные школы для взрослых работают в городе Новокузнецке [10]. Высшие народные школы, как инновационные социально-педагогические практики, ориентированные на интенсификацию межпоколенческого взаимодействия, получили широкое распространение на территории СНГ. Так, в 2012 году в Киеве проходил Международный передвижной институт «Образование на протяжении всей жизни»: разнообразие идей, концепций, форм, методов, технологий (Санкт-Петербург – Псков – Полоцк – Минск – Гомель – Чернигов – Киев). В Калининградской области осуществляются такие социальные практики как «Соединяем поколения», направленные на интенсификацию межпоколенческого взаимодействия. В рамках означенного проекта проводятся ежегодные концерты ко Дню пожилого человека. Инициатором данной социальной практики является объединение «Молодежная реформация», инициировавшая проведение международной летней школы «Балтийская мечта – 2013», шоу «Бал Цветов» [10].

Выводы

Сохранение и воспроизводство позитивной стабильности социальных систем зависит преимущественно от ментально-мировоззренческих факторов и условий. Обретение мировым гражданским обществом глобального социально-этического кодекса может открыть перспективу создания необходимого и достаточного тезауруса паттернов социального взаимодействия локальных социальных организмов с органическим и неорганическим мирами. Реализация данного цивилизационного научно-практического проекта с необходимостью потребует формирования первоначального контингента субъектов предлагаемой инновационной деятельности. В контексте социально-философского конструирования модели нового мирового порядка представляется необходимым создать концептуальную версию национально-государственного устройства русско-российской цивилизации.

Рецензенты:

Курбанова Л.У., д.соц.н., профессор кафедры теории и истории социальной работы, ФГЮОУ ВПО «Чеченский государственный университет», г. Грозный;

Кесаева Р.Э., д.соц.н., профессор кафедры теории и истории социальной работы, ФГЮОУ ВПО «Чеченский государственный университет», г. Грозный.

Работа поступила в редакцию 19.02.2015.