В настоящее время проблемы будущего культуры, межкультурных отношений в современном обществе привлекают все большее внимание исследователей в силу ряда причин. Среди них исследователи выделяют осознание и актуализацию многообразного потенциала локальных культурных пространств, а также признание культурного разнообразия основой современного общественного развития.
Зарубежный и отечественный опыт трансформаций свидетельствует о формировании принципиально иного подхода к оценке потенциала культуры как ведущего фактора современного образа жизни. Это нашло подтверждение в переосмыслении феномена культуры, сопровождающегося отказом от ее трактовки исключительно как сферы высокого искусства и признанием значительной роли культурной составляющей в современных процессах жизнедеятельности.
В исследованиях подобного рода самостоятельной единицей анализа выступает провинциальная культура, составляющая неотъемлемую часть культуры в целом. Без учета такого феномена, как провинциальная культура, по мнению многих исследователей, невозможно в полной мере осознать сущность и особенности культуры России. Для провинциальной культуры, обладающей значительным потенциалом, необходим поиск благоприятных факторов, условий и тенденций, позволяющих ей развиваться на качественно новых основаниях. Находясь в особых социально-экономических, географических условиях относительно центра, современная провинция получает модернизационные импульсы в ослабленном виде. В связи с этим многими учеными высказывается мнение о том, что провинциальная культура находится в состоянии кризиса и в бифуркационной точке своей динамики, выходы из которой могут быть вариативны и разноплановы.
Культура провинции располагает рядом характеристик и особенностей, позволяющих говорить о ее скрытых возможностях и путях дальнейшего позитивного развития. В условиях ценностно-смысловой трансформации общества провинция сохраняет значительный социальный, духовный и творческий потенциал, воплощенный в этносе, выступающий в качестве субъектов культурной активности.
Под культурой любого народа принято понимать целостный, устойчивый способ жизнедеятельности какого-либо этноса, регионального сообщества, который, складываясь исторически, в процессе постоянного обновления сохраняет идентичность самому себе на основе этнонациональных традиций и духовных ценностей [5].
Фундаментальной особенностью, без которой невозможна полная интерпретация любой культуры выступает ее историческая динамика. Находясь в постоянном движении, культура представляет собой бесконечный поток процессов, явлений и событий, приобретающих упорядоченный, векторный характер, содержательную определенность и сходную направленность основных тенденций. Неотъемлемым свойством культуры выступают изменения, отражающие внутреннюю трансформацию культурных явлений и внешние перемены [8].
В современном научном анализе сохраняется неоднозначность понимания провинциальной культуры, что отражается в многовариантности трактовки самого понятия «провинциальная культура». В связи с этим выделены следующие направления исследования провинциальной культуры:
– общетеоретические (Е.Я. Бурлина, Н.И. Воронина, Н.М. Инюшкин, М.С. Каган, Н.З. Коротков и др.);
– соотношение мирового и провинциального пространства (А.Ф. Ефремеев, Т.С. Злотникова, В.В. Селиванов и др.);
– мифологизация провинциального сознания и провинциальной культуры (Е.Я. Бурлина, А.Ф. Еремев, Э.П. Юровская и др.);
– соотношение провинции и столицы в едином механизме функционирования культуры (Т.В. Артемьева, М.С. Каган).
Н.Н. Бердяев, В.О. Ключевский, П.Н. Милюков, П.А. Флоренский и другие подчеркивают отсутствие общепринятого, единого, отрефлексированного и закрепившегося понятия как провинции, так и провинциальной культуры. Именно поэтому провинцию, по их мнению, принято рассматривать с нескольких позиций и подходить к определению данных дефиниций, исходя из перспектив методологических парадигм: административно-управленческой единицы; географического, социокультурного, духовного пространства; культурного потенциала.
В традиционном понимании термин «провинциальный» означает нестоличное пространство жизни, культуры, административно-территориальную единицу, область.
Учитывая вышеперечисленные семантические приоритеты в понимании термина, по мнению многих исследователей, методологический приоритет следует отдавать географическому фактору – удаленности от центра страны, столицы. Провинцию следует трактовать как обозначение региональной, географической единицы, отдаленной от политико-административного и культурного центра, но одновременно выступающей особой достаточно сложной социокультурной системой. При этом провинциальная культура и в совокупности с ней столичная выступают в качестве двух специфических подсистем любой национальной культуры.
В России исходный смыл данной дефиниции связан с началом масштабной модернизации Петра I и заимствованием западноевропейской культуры. Это нашло отражение в территориальном делении государства на провинции (их было около 50) в соответствии с приказом от 18 декабря 1707 года. Однако в 1775 году было осуществлено упразднение провинций как административно-территориальных единиц, в связи с которым произошло наполнение данного понятия новым смыслом. Провинция трактуется как территории, удаленные от столиц, обладающие индивидуальными характеристиками. Трансформация смысла термина «провинция» дала возможность ему закрепиться на долгое время и остаться актуальным в наши дни [4].
Современные авторы, обращаясь к исследованию дефиниции провинции, присваивают данному феномену различные трактовки, характеристики и определения, и при этом подчеркивают необходимость выделения основных составляющих данного аналитического пространства, широко употребляемые при попытке определения феномена провинции.
Н.М. Инюшкин в своем исследовании дополняет содержание термина «провинция» и рассматривает его как «своеобразный синергетический феномен, порождаемый сложным взаимодействием, взаимоперетеканием элементов культурных подсистем, испытывающий воздействие множественных неустойчивых факторов и способствующий не только более динамическому развитию провинциальной жизни, но и формированию в ней особых качеств серединной культуры» [3]. Так, ученый, опираясь на методологию синергетического подхода, отмечает статус российской провинции «как особого феномена, особой характеристики культурного ландшафта страны-системы», подчеркивая при этом, что «именно провинция выступает зоной гармонизации, балансировки центробежного и центростремительного в большой системе» [3, с. 19].
Е.А. Сайко определяет провинцию как «социокультурный ареал, удаленный от центра (столицы), представляющий собой специфическую социокультурную среду, обладающую известным потенциалом для развития личности» [7, с. 4].
Опираясь на методологию культурологического анализа, ряд ученых (А.Ф. Лосев, М.М. Бахтин, Д.С. Лихачев, Ю.М. Лотман, В.С. Библер, В.Н. Торопова, Б.А. Успенский и др.), указывая на разнообразие провинциальной культуры, выделяют и систематизируют сущностные черты провинциальной культуры в контексте национальной культуры. В частности, отмечается, что располагая определенным семантическим единством, провинция крайне разнообразна, что определяется как природно-географическими, так и историко-культурными факторами ее формирования как элемента национальной культуры.
Одним из теоретических ракурсов при исследовании провинциальной культуры выступает дихотомия цент ‒ периферия, где культуры центра и провинции, по мнению Б.С. Ерасова, являются социальными вариантами культуры. Удаленность от культурного центра, по справедливому замечанию автора, проявляется в определенной обособленности, ином ритме и стиле жизнедеятельности и выступает характерным признаком провинциальной культуры. В провинции наблюдается некая замкнутость, ориентация жизни «вовнутрь», сосредоточенность на себе [2].
Рассматривая проблему соотношения центра и периферии с помощью различных подходов (территориальный, социально-организационный, социологический, политологический и др.), Г.А. Аванесова отмечает, что периферия не является однородным полем: она включает в себя так называемую внутреннюю, связанную с ядром и получающую от него импульсы к развитию, и автономную от ядра, внешнюю [1].
М.Н. Погодин, В.С. Соловьев характеризуют провинциальную культуру, применяя оппозицию город ‒ село. В данном случае сущностной чертой провинциальной культуры выступает городской характер ее локализации в пространстве. По масштабу – это культура малых и средних городов, испытывающая влияние как крупных центров, так и окружающей сельской местности.
В ходе анализа провинциальной культуры В.С. Соловьев использует оппозицию «традиции ‒ инновации». В случае данного сопоставления культурные центры выступают источниками, проводниками и трансляторами инноваций, стандартов, а провинция – пространством сосредоточения традиционного начала национальной культуры. Вместе с тем, по мнению ученых, провинциальная среда сама способна порождать новое, значимое за ее пределами. Этнический характер в провинциальном социокультурном пространстве сохраняется в виде традиций, обычаев, языка и моделей межличностного взаимодействия. При этом, находясь в неразрывном единстве, инновации и традиции в провинциальной культуре порождают синтетические формы и феномены.
Э.С. Маркарян подчеркивает, что для современного толкования феномена «провинция» значим тот смысловой компонент, указывающий на удаленность от крупных центров культуры и неразрывную связь с определенным культурным ландшафтом. Для анализа провинциальной культуры, по его мнению, в некотором смысле, применимо понятие локальной культуры, под которым принято понимать культуру, рассматриваемую в определенном пространственно-временном континууме безотносительно к ее масштабу и количеству выделенных признаков [6].
Таким образом, провинциальная культура представляет собой неотъемлемую часть современного варианта национальной культуры, способную сохранять собственную идентичность и в то же время осваивать современные инновации. Выступая географическим, социокультурным, духовным пространством, культурным потенциалом страны, провинциальная культура и ее развитие может рассматриваться как альтернатива сохранения отечественного культурного наследия.
Рецензенты:
Грузков В.Н., д.ф.н., профессор кафедры философии и культурологии ГБОУ ВПО «Ставропольский государственный педагогический институт», г. Ставрополь;
Гончаров В.Н., д.ф.н., доцент, профессор кафедры философии факультета истории, философии и искусств Гуманитарного института, ФГАОУ ВПО «Северо-Кавказский федеральный университет», г. Ставрополь.
Работа поступила в редакцию 28.12.2014.