Глобальное социокультурное пространство изо дня в день умножает возможные альтернативы культурного выбора, доступные индивидам и группам. Вместе с тем распад некогда существовавшей упорядоченной системы ценностей и ориентиров, которую принято называть «ядром культуры», усложняет процесс поиска верной жизненной траектории, порождая новые, зачастую эклектичные культурные формы и новые типы солидарностей в молодежной среде. Кроме того, одной из существенных черт информационной эры является хаотичное поглощение художественных стилей всех предшествующих эпох, смысловое перекодирование традиционных культурных элементов, их включение в не свойственные им изначально дискурсы и практики. С одной стороны, этот процесс даёт индивидам невиданные ранее возможности дифференциации жизненных стилей, с другой – провоцирует ностальгию по ушедшим культурным формам, стремление перенести чётко структурированную систему идеалов и жизненных форм, существовавшую в прошлом, в реалии современного города. Особенно отчётливо эта тенденция проявляется в субкультурном пространстве.
В последние годы наблюдается всплеск интереса к народной культуре, появляется множество субкультурных групп, использующих этнические элементы в музыке, костюме, символике, ритуалах, игровых практиках. На наш взгляд, подобного рода сообщества целесообразно именовать интегративным понятием «фолк-культура». Его значение определим следующим образом: фолк-культура – это движение, объединяющее субкультуры поклонников фолк-музыки, занимающихся реконструкцией этнических культурных форм. Целью данной статьи является постановка проблемы исследования феномена русского фолк-движения, интерес к которому обусловлен как его массовостью и растущей популярностью в молодёжной среде, так и рисками, связанными с его политизацией, усиливающейся пропагандой националистических и фашистских идей.
Прежде всего, следует определить базовое для нашего исследования понятие «молодёжное движение». Часто его используют в контексте политических целей и интересов больших социальных групп молодёжи, борющихся за изменение существующей социальной реальности. В нашем исследовании предлагается иная трактовка этого понятия в социокультурном контексте – как конгломерат субкультур, объединённых общностью визуальной, музыкальной или художественной стилистики, форм и способов проведения досуга, обладающих общим смысловым, семиотическим полем и единым информационным пространством.
Фолк-культура как конгломерат субкультур с подвижными границами, изменчивым членством, фрагментированной идентичностью и различными мировоззренческими ориентирами её представителей – новый объект исследования, нуждающийся в разработке особой концептуальной схемы анализа. Отдельные аспекты, связанные с существованием и функционированием включённых в данное движение субкультур (например, ролевиков, реконструкторов) были проанализированы в отечественной социологии, в частности в работах Б.В. Куприянова, А.Е. Подобина [2], Д.В. Орлова [3], Д.Б. Писаревской [4]. Социальное значение фолк-музыки мало изучено в России. Если за рубежом данной проблематике посвящено множество исследований, среди которых можно выделить работы таких авторов, как Р. Денисофф [8], Е. Кошкофф, С. Кьюсэк [12], Дж. Эдженс [9], Е.С. Чимирис [6] и др., с 1955 года существует международная исследовательская ассоциация «Society for Ethnomusicology» и издаётся журнал «Ethnomusicology» (http://www.ethnomusicology.org/), посвящённый анализу функционирования фолк-музыки в социокультурном контексте, то в отечественной социологии эта тема практически не представлена. Особо следует отметить усилившийся в 1990–2010-е гг. интерес зарубежных авторов к изучению взаимосвязи фолк-музыки и пропаганды нацизма [14, 15].
Теоретико-методологическим фундаментом нашего исследования является конструкционистская парадигма, общие принципы которой лежат в феноменологии А.Щюца. Обратимся к исследованию фолк-культуры как феномена сознания её представителей и феномена социальной реальности. Прежде всего, следует эксплицировать базовое понятие «фолк». Наиболее часто в повседневности слово «folk» используют применительно к музыкальному стилю, включающему в звуковой ряд элементы народных песен (от популярной музыки до тяжёлого металла), и этническому стилю в одежде, воспроизводящему черты национального костюма. Достаточно часто встречаются в данной связи смежные понятия, объединяющие противоположные культурные сферы, например, понятие «неофолк» («neofolk»), в широком значении тождественное современной фолк-музыке в целом, в узком – представляющее собой экспериментальный подстиль, сочетающий элементы этнической музыки, индастриала и классики.
Принципиально разделение понятий «фолк-культура» и «народная культура»: первая является частью современного городского культурного ландшафта, имеет эклектичный характер, экспериментальна, динамично развивается в информационном обществе; вторая – аутентичный источник её «вдохновения», этническая культура традиционного общества, почти полностью утраченная на сегодняшний день ввиду отсутствия социальных условий её функционирования. Следовательно, «фолк-культура» – это знаковая система второго порядка, надстраивающаяся над собственно этнической субкультурой. Игнорируя исходные функции присвоенных символов или артефактов, она переносит их в иной социокультурный контекст и наделяет новым значением. Поэтому фолк-культуру во всех её разновидностях нельзя интерпретировать как часть народной культуры, эти феномены принципиально отличны друг от друга – и генетически, и функционально. Современная русская (или шире – славянская) фолк-культура представляет собой знаковую систему, у которой отсутствует референт. Следовательно, мы имеем дело не с возрождением исконно русских бытовых практик, ритуалов и художественных форм, а с их имитацией и попыткой реконструирования. Этот вывод применим и к ценностно-нормативной основе фолк-движения, имеющей псевдоконсервативный характер. Консерватизм его представителей является симулякром ввиду длительного разрыва традиции как этнических славянских субкультур, так и национальной культуры в целом в период существования СССР.
Так каковы же механизмы перекодирования элементов народной культуры? Данный процесс следует рассматривать на трёх уровнях:
- Влияние глобальных тенденций социокультурной динамики, в частности так называемого «фолк-возрождения», имеющего место в западной массовой культуре и искусстве и выражающегося во всплеске интереса к этнике в ХХ в. Особенно ярко этот процесс нашёл отражение в музыке [7, 10]. Данное явление можно считать частью «ретроспективной глобализации» культуры (термин Б.М. Бернштейна) – вовлечения в мир искусства артефактов и практик, изначально ему чуждых, например, архаических форм, сохранившихся в традиционных культурах или в субкультурных нишах, где они получают новые функции и интерпретируются в системе его понятий и ценностей [1, с. 280].
- Целенаправленное воздействие государства через СМИ и другие социальные институты: защита этнических культур как часть государственной культурной политики, включение видимых маркеров этничности в массовую культуру, опора на национальные архетипы в конструировании имиджа политических деятелей и др.
- Самоорганизация культурного пространства, формирующая «фолк-движение». Особого внимания заслуживает изучение функционирования фолка в пространстве молодёжной культуры.
Все три процесса неразрывно связаны. Так, государственная политика с её выраженным акцентом на продвижение в широкие слои населения симулякров народной культуры способствует популяризации фолка в самых разнообразных его формах, приданию ему статуса интегрирующей силы. В свою очередь, люди, объединённые сходными интересами, произвольно интерпретируют усвоенные ценности и идеи, вписывают их в собственный жизненный мир, наделяя прежде закрытые культурные сегменты новым смыслом, который со временем замещает как аутентичные, так и заданные идеологией значения.
Фолк-культура парадоксальным образом сочетает в себе элементы модернистской и постмодернистской эпохи. С одной стороны, очевидна декларируемая оппозиционность глобальному масскульту, пост-постмодернистские тенденции, стремление к реставрации консервативного сознания в молодёжной среде. Можно выделить ряд характеристик «фолк-движения», подтверждающих этот вывод:
- Стремление к идентичности, «оправданной Абсолютом» (выражение М.Эпштейна [5]) и тоска по метанарративу. Контркультурный взрыв, нигилизм и тотальная деконструкция авторитетов уже в прошлом, «общество потребления» в столице уже наскучило, а во многих провинциальных городах России – ещё не наступило. Вечные вопросы, смыслы, ценности вновь массово волнуют молодёжь. В частности, в рамках фолк-культуры одним из центральных становится дискурс «русской идеи», на сегодняшний день существующий в мифологической (неоязыческой), православно-имперской и ультраправой форме.
- Ориентация на лидера. Фолк-культуру нельзя назвать тяготеющей к индивидуализации, скорее наоборот – солидарность становится искомым состоянием. Для её представителей характерен поиск «героя», способного быть эталоном действия, что является характерной чертой мифологизированного сознания. Герой может быть различным – от славянского языческого божества до неонацистского идеолога.
- Оппозиция «транскультурному слою» (термин М. Эпштейна [5]). Транскультурный слой – понятие многозначное, включающее в себя как продвинутых интеллектуалов-космополитов, свободно экспериментирующих с собственной идентичностью, так и людей, с аналогичной целью готовых к деконструкции своих природных данных и предписанных статусов, таких как раса, нация, пол. Подобное мировоззрение и образ жизни прямо противоположны логике представителей фолк-движения, сознательно замыкающих идентичность в границы этнической культуры.
- Стремление к гегемонии в противовес идеям толерантности и мультикультурализма. В русле борьбы с глобализирующим влиянием Запада, фолк-движение настаивает на приоритете национального, понимаемого как этнически-славянское. Это даёт почву быстрому распространению ксенофобии и национализма в среде субкультур, в него включённых.
Несмотря на указанные тенденции, в данном социокультурном феномене прослеживается и множество типично постмодернистских черт:
- Самореферентность. Как уже было сказано, фолк-культура не является частью народной культуры, как не является и её «возрождением».
- Фолк-движение критично по отношению к современному мироустройству, но в нем нет ни упадничества, ни контркультурности. Напряжение, вызванное рассогласованием темпоральностей (фолк отсылает к прошлому, но люди, им увлеченные, живут в настоящем) снимается посредством игрового характера большинства присутствующих в нём практик. Открытый протест же выражается лишь тогда, когда переходит в политическое поле.
- Экономические аспекты существования фолк-движения полностью вписываются в постмодернистскую логику. По Д. Харви, сегодня с целью увеличения потребления экономические отношения проникают во множество досуговых сфер [11]. Несмотря на декларируемое стремление к солидарности на почве общей этнической принадлежности, представители сообщества активно используют маркетинговые возможности индивидуализированного рынка – изготовление костюмов на заказ, продвижение музыки через независимые лэйблы, заказ атрибутики через Интернет и т.д.
- Виртуализация. Информационные технологии (Интернет-сайты, страницы в социальных сетях, игры и т.д.) являются цементирующей силой фолк-движения.
- Театральность. Проникновение игровых практик во все сферы общественной жизни не может не отразиться на сознании и поведении молодёжи. Дионисийская эстетика фолка, будоражащая мелодика, разгульные пляски, народные костюмы, выполненные зачастую в современной китчевой или фрик-эстетике, позволяют считать это движение не просто игровым сообществом, но одной из форм современной «балаганной культуры».
Указанные противоречивые качества исследуемого движения делают его актуальным объектом не только теоретической рефлексии, но и эмпирических исследований, как в политическом поле – в его связи с тематикой молодёжного патриотизма и национализма, так и в контексте феноменологии культуры.
Рецензенты:
Беспалова Ю.М., д.ф.н., профессор кафедры общей и экономической социологии, Тюменский государственный университет, г. Тюмень;
Мехришвили Л.Л., д.соц.н., главный ученый секретарь, Тюменский государственный нефтегазовый университет, г. Тюмень.
Работа поступила в редакцию 15.07.2014.