Scientific journal

Fundamental research

ISSN 1812-7339

"Перечень" ВАК

ИФ РИНЦ = 1,674

Известно, что учеба, как основная форма жизнедеятельности основной массы молодых людей в современной России, имеет свои социально-гигиенические особенности. Пребывание в учебном заведении, которое можно рассматривать как особую сферу производственной жизнедеятельности молодого человека, во многом определяет процесс его социализации, в том числе усвоение черт образа жизни друзей, товарищей по учебе. В этом процессе, к сожалению, часто присутствует «зеркальное» усвоение таких форм активности, которые мало совместимы с принципами здорового образа жизни. Важное значение имеет и то обстоятельство, что обучение в специальных учебных заведениях нередко сопряжено с длительным отрывом молодого человека от родительского дома, из-за чего перед молодым человеком возникает значительное число проблем, связанных с необходимостью вести более самостоятельный образ жизни, в частности, хозяйственно-бытовую, рекреационную деятельность.

Яркой характеристикой стрессогенности учебной деятельности, на которую тратится значительная часть времени молодого человека, является удовлетворенность учебой. Этот фактор, в свою очередь, обуславливается многими составляющими: условиями обучения, рекреации, удачи при выборе профессии по обучению, взаимоотношениями в коллективе, и т.п. И каждая из этих составляющих может выступать в качестве самостоятельного «стрессогенного» фактора, вызываемого острым дисбалансом, конфликтом между личностными запросами учащегося и возможностями их реализации во время учебы.

Цель работы: изучение влияния стрессогенных факторов на распространенность учебных стрессов в динамике 10 лет.

Материал и методы исследования

Медико-социальное исследование проводилось методом анонимного анкетирования среди молодых людей (1500 человек) в возрасте 16-29 лет, обучающихся в различных типах образовательных учреждений на территории Липецкой области в 2000 и 2010 гг.

Результаты и их обсуждение

Как свидетельствовали результаты проведенного анализа, одним из источников общей неудовлетворенности учебой была неудовлетворенность выбранной специальностью по обучению. Доля учащихся, неудовлетворенных этим выбором, возросла с 7,8 % в 2000 г. до 17,8 % в 2010 г. (χ2=25,1 при Р<<0,001). Соответственно, за период с 2000 по 2010 гг. взаимосвязь неудовлетворенности выбором специальности и частотой учебных стрессов стала значительно более плотной, более существенной. Если в 2000 г. статистическая сопряженность неудовлетворенности специальностью и распространенностью учебных стрессов была незначительной (Снорм=0,18 при Р=0,04), то в 2010 г. сила этой сопряженности возросла более чем в 2 раза (Снорм=0,39 при Р<<0,001). Соответственно коэффициент детерминации, т.е. «вклад» фактора неудовлетворенности выбранной специальностью в распространенность учебных стрессов, в первом случае был равен 0,031 или 3,1 %, во втором – 0,151 или 15,1 %. Неудовлетворенность специальностью, выбранной для обучения постоянно (в 2000 и 2010 гг.) играла существенную роль в формировании конфликтности молодых людей и характера этих конфликтов. Так, среди неудовлетворенных выбранной специальностью существенная конфликтность за последнее десятилетие значительно возросла: с 35,3 % случаев в 2000 г. до 43,9 % случаев в 2010 г. Характер конфликтов и удовлетворенность специальностью также были сопряжены между собой. Среди лиц, неудовлетворенных выбором специальности для обучения, злокачественная форма конфликтности встречалась в 20,9 % случаев, среди удовлетворенных выбором этот показатель был почти в 3 раз ниже: 7,1 % (χ2=36,2 при Р<<0,01, Снорм=0,23).

Не секрет, что социально-экономические преобразования, происходящие в России, сопровождаются «монетизацией» многих социальных процессов. Считается, что существует большая степень влияния материального благосостояния на возможность выбора той или иной специальности для обучения. Однако, как свидетельствует проведенный анализ, взаимосвязь удовлетворенности выбора специальности для обучения и уровня материальной обеспеченности отмечалась только в 2000 г. (χ2=11,9 при Р=0,02, Снорм=0,18). К 2010 г. плотность этой взаимосвязи уменьшилась и перестала быть статистически значимой (χ2=8,4 при Р=0,07, Снорм=0,14). Влияние же материального фактора на распространенность учебных стрессов и в 2000 и 2010 гг. была незначительной (статистически незначимой) и практически неизменной.

Еще одним фактором образа жизни, определенно взаимосвязанным с распространенностью учебных стрессов, был фактор взаимоотношений в коллективе по месту учебы. В целом, в 2000 и 2010 гг. распределение оценок удовлетворенности взаимоотношениями в учебных коллективах не менялось (рисунок).

Распределение обследованных в 2000 и 2010 гг. молодых людей с учетом удовлетворенности взаимоотношениями в коллективе (в %)

Вместе с тем, существенно изменилась стрессовая результативность этого фактора. В 2000 г. среди лиц, полностью удовлетворенных психологическим климатом в коллективе, хронические учебные стрессы отметили 7,8 % обследованных, а среди неудовлетворенных – 20,2 % (χ2=15,5 при Р=0,02, Снорм=0,18). В 2010 г. статистическая сопряженность этой связи двухкратно усилилась (χ2=71,8 при Р<<0,01, Снорм=0,37): у лиц первой группы хронические учебные стрессы указали 15,6 %, во второй группе – 48,0 % респондентов.

Резко возросла и взаимосвязь удовлетворенности психологическим климатом в коллективе с показателями здоровья. Если в 2000 г. эта взаимосвязь не прослеживалась, т.е. была статистически незначимой (χ2=3,0 при Р=0,80, Снорм=0,07), то в 2010 г. данная взаимосвязь была существенной (χ2=19,2 при Р=0,003, Снорм=0,19). Для подтверждения статистической устойчивости этой тенденции была проведена проверка стрессовой результативности психологического климата в учебных коллективах на основе учета субъективных оценок респондентами своего здоровья. Если в 2000 г. статистическая сопряженность этих факторов составляла Снорм=0,16 при Р=0,034, то через 10 лет (2010 г.), их сопряженность трехкратно увеличилась: Снорм=0,49 при Р<<0,001 (табл.1).

Следует отметить, что показатель удовлетворенности взаимоотношениями в учебном коллективе, т.е. показатель конфликтности по месту учебы, и показатель общей конфликтности, определенный на основе домашних конфликтов, оказались никак не взаимосвязанными между собой. То есть распределение частот одного вида конфликтности и другого вида статистически не сопрягались. Более того, фактор учебной конфликтности не играл никакой определенной роли и в распределении других характеристик образа жизни молодых людей.

Как видно из представленных данных, такие факторы обучения, которые для учащейся молодежи могут быть стрессогенными: тип жилья (общежитие, «коммуналка», отдельная квартира или дом), длительность дороги к месту учебы, в 2000 и 2010 гг. также не имели существенного социально-гигиенического значения. То есть не отражались статистически существенной связью ни с частотой учебных стрессов (табл. 2), ни с распределением групп здоровья (табл. 3).

Таблица 1

Распределение субъективных оценок респондентами соответствия их здоровья условиям и характеру учебы с учетом интенсивности «учебных» стрессов по данным 2000 и 2010гг. (в % к итогу)

Таблица 2

Таблица 3

Выводы

Таким образом, результаты медико-социального исследования показали, что за последние 10 лет значительно возросла частота учебных стрессов от неудовлетворенности выбранной специальностью, увеличилось количество хронических стрессов и несоответствие здоровья молодых людей условиям и характеру учебного процесса. Некоторое влияние материального положения, отмеченное в 2000 году к 2010 году, стало играть более существенную роль в распределении групп здоровья. За этот же период заметно возросло влияние на здоровье молодых людей «психологического климата» по месту учебы. Можно утверждать, что сложившиеся в последние десятилетия факторы «материального» обеспечения учебы и фактор психосоциального благополучия стали более существенными социально-гигиеническими факторами образа жизни молодых людей.

Рецензенты:

Летникова Л.И., д.м.н., начальник Управления здравоохранения Липецкой области, г. Липецк;

Кирюшин В.А., д.м.н., профессор, зав. кафедрой профильных гигиенических дисциплин с курсом гигиены, эпидемиологии и организации госсанэпидслужбы ФДПО ГБОУ ВПО Рязанский государственный медицинский университет, г. Рязань.

Работа поступила в редакцию 10.06.2014.