Хронический простатит (ХП) – одно из наиболее трудных для диагностики и лечения урологических заболеваний. Хронический простатит встречается у мужчин молодого и среднего возраста, ведущих активную половую жизнь, и нередко осложняется нарушением копулятивной и генеративной функций [3]. По данным отечественных и зарубежных авторов, хроническим простатитом страдают от 20 до 35 % мужчин в возрасте от 20 до 40 лет [4, 6].
На сегодняшний день наиболее распространенной и применяемой является классификация простатита, предложенная Национальным институтом здоровья США (NIH) в 1995 г. Данная классификация простатита основываетси на клинических признаках, наличии или отсутствия лейкоцитов и микроорганизмов в секрете простаты, эякуляте и моче.
Общеизвестно, что хронический простатит, как правило, характеризуется полиморфной клинической картиной и складывается из следующих синдромов: синдром тазовых болей, синдром расстройств мочеиспускания, признаки воспаления в предстательной железе (определяется на основании данных лабораторных тестов или биопсии), сексуальная дисфункция.
Нарушение фертильности достаточно часто развивается на фоне воспалительных заболеваний мужских половых органов [1, 2], относится к группе экскреторного бесплодия и возникает на фоне нормального развития половых желез и достаточного гормонального обеспечения организма, хотя есть данные о гормональных нарушениях при хроническом простатите. Нужно признать, что нарушения оплодотворяющей способности спермы не являются ведущими проявлениями хронического простатита и, если рассматривать всю популяцию пациентов, страдающих хроническим простатитом, – весьма редко становятся поводом для обращения к специалисту.
Для объективизации тяжести клинической симптоматики на сегодняшний день существует несколько систем опроса больных хроническим простатитом. Наибольшую распространенность приобрел опросник Национального Института Здоровья США (NIH), который неплохо зарекомендовал себя в нескольких исследованиях [5]. Данный опросник (NIH-CPSI) содержит 9 вопросов и предназначен для оценки болевого синдрома, дизурии и качества жизни. Авторы показали, что его чувствительность и специфичность составляют 86 и 82 % соответственно. Данная анкета представляет собой образец элегантного решения данной задачи, хотя и не лишена некоторых недостатков.
Нерешенным остается вопрос о специфических особенностях клинического течения хронического простатита, сопровождающегося развитием патоспермии. В связи с этим актуальным является разработка клинических критериев, позволяющих предположить, что течение хронического простатита осложнилось нарушением фертильности.
Целью исследования стал анализ клинического профиля хронического бактериального простатита, сопровождающегося развитием патоспермии, у молодых мужчин.
Материалы и методы исследования
В исследование было включено 38 больных с хроническим бактериальным простатитом. В соответствии с рекомендациями NIH (1995) диагноз хронического простатита ставился на основании наличия соответствующих клинических симптомов, наличия повышенного количества лейкоцитов и бактерий в секрете простаты и эякуляте.
Больные с хроническим бактериальным простатитом были разделены нами на 2 группы – в первую группу вошли 18 больных с хроническим бактериальным простатитом, не сопровождающимся различного рода нарушениями оплодотворяющей способности спермы, во вторую – с хроническим бактериальным простатитом, сопровождающимся патоспермией (группу составили 20 человек). Средний возраст больных в первой группе составил 27,3 ± 4,4 лет, во второй группе 26,8 ± 5,1 лет. Все пациенты получали стандартную консервативную терапию, включающую применение антибиотиков, а-адреноблокаторов, нестероидных противовоспалительных препаратов, биорегуляторных пептидов, иммуномодуляторов.
Для оценки тяжести клинической симптоматики использовали шкалу симптомов хронического простатита NIH CPSI. Оценку эректильной функции проводили с помощью расчета международного индекса эректильной функции (МИЭФ) – The international index of erectile function (IIEF) [7]. Для подтверждения наличия хронического бактериального простатита выполняли микроскопическое исследование секрета предстательной железы и бактериологическое исследование эякулята.
Для оценки состояния фертильности сперму получали путём мастурбации, период полового воздержания составил от 3 до 5 суток. Исследование эякулята проводилось двукратно – до стандартной консервативной терапии и через 60 суток после окончания лечения. Оценивались такие параметры, как pH, объем, вязкость эякулята. Мазки эякулята окрашивали по методике Романовского. Спермограмму оценивали ручным методом при увеличении ×1000. Агглютинация, концентрация, подвижность (прогрессивное движение – PR, непрогрессивное движение – NP, неподвижные формы – IM), морфология сперматозоидов оценивались в соответствии с рекомендациями ВОЗ в 5-м издании («WHO laboratory manual for the examination and processing of human semen», 2010).
Полученные данные были обработаны с использованием методов вариационной статистики. Все данные представлены в виде M ± m. Оценка достоверности различий осуществлялась по критерию Стьюдента.
Результаты исследования и их обсуждение
До лечения. В первой группе индекс симптомов по шкале NIH-CPSI составил 15,5 ± 1,4, МИЭФ составил 25,2 ± 0,6 баллов, при микроскопии секрета простаты увеличение количества лейкоцитов в секрете простаты было отмечено у всех пациентов и в среднем составило 22,2 ± 2,1 в поле зрения микроскопа. Объем эякулята составил 3,7 ± 0,2 мл, рН 7,14 ± 0,20, вязкость 2,21 ± 0,11 см, средняя концентрация сперматозоидов в эякуляте составила 52,27 ± 6,55 млн/мл. Подвижность сперматозоидов имела следующие показатели: PR 40,35 ± 1,98 %, NP 12,07 ± 2,01 %, IM 47,57 ± 2,52 %. Показатель агглютинации сперматозоидов составил 1,6 ± 0,2 балла. Показатель MAR-теста составил 21,6 ± 3,4 %.
Во второй группе индекс симптомов по шкале NIH-CPSI составил 16,2 ± 1,2 баллов, МИЭФ составил 26,4 ± 0,8 баллов, при микроскопии секрета простаты увеличение количества лейкоцитов в секрете простаты также было отмечено у всех пациентов и в среднем составило 25,6 ± 3,8 в поле зрения микроскопа. Достоверных различий между группами по средним значениям индексов NIH-CPSI, МИЭФ отмечено не было. Объем эякулята составил 3,3 ± 0,4 мл, рН 7,35 ± 0,27, вязкость 1,99 ± 0,27 см, средняя концентрация сперматозоидов в эякуляте составила 12,39 ± 2,85 млн/мл (p< 0,001). Подвижность сперматозоидов имела следующие показатели: PR 16,29 ± 1,79 % (p< 0,001), NP 12,93 ± 2,38 %, IM 70,79 ± 2,92 % (p< 0,001). Показатель агглютинации сперматозоидов составил 1,8 ± 0,2 балла. Показатель MAR-теста составил 19,8 ± 2,7 %.
После лечения. Иные результаты были получены через 60 суток после проведения консервативной терапии. В первой группе индекс симптомов по шкале NIH-CPSI составил 9,9 ± 0,7 (p< 0,001 по сравнению с аналогичным показателем в данной группе до лечения), МИЭФ составил 27,1 ± 0,5 (p< 0,02, по сравнению с аналогичным показателем в данной группе до лечения), при микроскопии секрета простаты увеличение количества лейкоцитов в секрете простаты было отмечено у 7 пациентов и в среднем составило 18,0 ± 2,5 в поле зрения микроскопа, у остальных при микроскопии секрета простаты количество лейкоцитов в поле зрения микроскопа не превышало порогового значения 10.
Объем эякулята составил 2,5 ± 0,3 мл (p< 0,01, по сравнению с аналогичным показателем в данной группе до лечения). Уменьшение объёма эякулята с течением времени в обеих сравниваемых группах мы расцениваем как положительную тенденцию, связанную с тем, что инфекция вызывает увеличение объёма эякулята за счет повышения секреторной активности добавочных половых желез, а уменьшение объема эякулята обусловлено элиминацией микробного агента. рН 7,31 ± 0,40, вязкость 2,07 ± 1,13 см, средняя концентрация сперматозоидов в эякуляте составила 46,8 ± 3,45 млн/мл. Подвижность сперматозоидов имела следующие показатели: PR 43,00 ± 2,10 %, NP 12,07 ± 2,01 %, IM 44,93 ± 2,30 %. Показатель агглютинации сперматозоидов составил 0,9 ± 0,2 балла (p< 0,05). Показатель MAR-теста составил 10,2 ± 1,3 % (p< 0,01). Достоверных различий при оценке концентрации, подвижности сперматозоидов до и после проведенного лечения отмечено не было.
Во второй группе индекс симптомов по шкале NIH-CPSI также снизился и составил 11,2 ± 1,7 баллов (p< 0,05, по сравнению с аналогичным показателем в данной группе до лечения). Аналогичная тенденция прослеживается и с МИЭФ: его значение после лечения составило 28,4 ± 0,5 баллов (p< 0,05, по сравнению с аналогичным показателем в данной группе до лечения), при микроскопии секрета простаты увеличение количества лейкоцитов в секрете простаты сохранялось только у 5 пациентов и в среднем составило 14,2 ± 3,1 в поле зрения микроскопа. Объем эякулята подвергся аналогичным изменениям и составил 2,5 ± 0,4 мл, рН 7,25 ± 0,25, вязкость 1,85 ± 0,08 см. Улучшений показателей концентрации и подвижности сперматозоидов не произошло. Средняя концентрация сперматозоидов в эякуляте составила 14,78 ± 1,33 млн/мл. Подвижность сперматозоидов имела следующие показатели: PR 19,07 ± 2,95 %, NP 9,07 ± 2,1 %, IM 72,46 ± 3,31 %. Показатель агглютинации сперматозоидов составил 1,2 ± 0,4 балла (p< 0,05). Показатель MAR-теста составил 11,6 ± 2,1 % (p< 0,01). Достоверных различий количественных показателей концентрации и подвижности сперматозоидов до и после лечения не получено.
Выводы
- Развитие патоспермии при хроническом бактериальном простатите не сопровождается специфической клинической симптоматикой, позволяющей выделить эту группу пациентов из общей популяции больных.
- В диагностический алгоритм при обследовании молодых мужчин с хроническим бактериальным простатитом необходимо включение спермограммы.
- Стандартная консервативная терапия хронического простатита не приводит к нормализации оплодотворяющей способности спермы.
- Одним из направлений патогенетической терапии хронического бактериального простатита должны стать профилактика возникновения и коррекция имеющихся нарушений оплодотворяющей способности спермы.
Рецензенты:
Мидленко В.И., д.м.н., профессор, директор Института медицины, экологии и физической культуры, УлГУ, г. Ульяновск;
Чарышкин А.Л., д.м.н., профессор, заведующий кафедрой факультетской хирургии, УлГУ, г. Ульяновск.
Работа поступила в редакцию 18.04.2014.