В человеческой культуре сформировалось представление о физической и духовно-нравственной красоте. В данной статье мы рассмотрим традиционные представления удмуртов о физической красоте девушки.
К сожалению, в гуманитарной науке этой проблемы практически не касались ни археологи, ни этнографы, ни литературоведы, исключая фольклористов, которые собрали народные творения: пословицы и поговорки, легенды и сказки, песни и загадки удмуртского народа. Собранные фольклорные материалы, однако, пока не получили должного осмысления по интересующей нас теме. В произведениях удмуртских писателей нашло отражение дальнейшее развитие представления удмуртов о красоте. Таким образом, в нашем распоряжении три источника, откуда была почерпнута необходимая информация: удмуртский фольклор, произведения удмуртских писателей, а также некоторые этнографические данные.
С древних времён удмурты селились вблизи рек и лесов, которые являлись основным источником жизни. Человек ощущал себя частью природы, поэтому понятия «красивое», «прекрасное» для него совпадали с красотой природы родного края.
Наряду с красотой природы для удмурта, хотя об этом никогда не говорилось открыто и прямо, символом красоты была девушка. Это замечено нами в процессе сплошной выборки некоторых фольклорных и художественных произведений [4].
В отличие от некоторых народов, которые стремились или укоротить ступни ног девочек, или удлинить шею и т.д., у удмуртов не было стремления что-либо исправить, изменить в своём облике, но они также придавали большое значение человеческой привлекательности, физической красоте. Так Г.Е. Верещагин – основоположник удмуртской литературы, поэт, фольклорист, этнограф – пишет: «Признаками мужской и женской красоты считают: чистое лицо, нос прямой, густые брови, открытые глаза, тонкие губы, русые волосы. Имеющих такую красоту называют таза, чебер! «здоровый, красивый!» [1, с. 100].
Как выяснилось, у удмуртов сложились два прямо противоположных идеала красоты девушки: чернобровая, кареглазая с льняными волосами и синеглазая, но тоже с льняными волосами. Даже у популярной удмуртской народной песни «Лымы тодьы» («Снег белый») имеются 2 варианта, в которых отражаются оба идеала:
Мертчан чужо, мертчан чужо,
Мертчанлэсь но чужо йырсие.
Дыдык чагыр, дыдык чагыр,
Дыдыклэсь но чагыр синъёсы.
(Сутэр сьодо, сутэр сьодо,
Сутэрлэсь но сьодо синъёсы).
Кудель жёлтая, кудель жёлтая,
Желтее кудели мои волосы.
Много сини у голубки –
Больше сини в моих глазах.
(Смородина чёрная,
Чернее смородины мои глаза).
[5, с. 46]
Изумительное описание девушки замечаем в романе «Корни твои» И.Г. Гаврилова: «Лёгкое и тонкое лицо девушки напряжённо вздрагивало, большие глаза, похожие на голубые незабудки, омыты точно росой, слезами…» [2, с. 10], в повести «Тяжкое иго» Кедры Митрея: «Дыдык перестала жать, выпрямилась. Щёки – спелая брусника, глаза голубым шёлком отливают» [3, с. 21], а также в поэме «Италмас» М.П. Петрова:
Возь вылысь сяськалэсь но чебер со будэм,
Синъёсыз кык сьодэсь сутэръёс кадь вылэм.
Бамъёсыз – кык чебер чыжытэсь улмоос.
Чупамон мусоесь чебересь ымдураз
Чыжытэз пычамын кадь кисьмам узылэн.
Куараез тулыс уй учылэн кадь вылэм
Со мусо нылмылэн.
Она росла красивее цветка на лугу,
Глаза похожи на две чёрные смородинки.
Щёки – два красивых румяных яблока.
Губы словно впитали румянец спелой земляники.
Голос нашей милой девушки
Похож на песни весеннего соловья.
[10, с. 194]
В связи с этим следует отметить, что одной из антропологических особенностей у удмуртов считаются небольшие глаза, и если девушка обладала необычными, красивыми, большими глазами, их называли «зуч син» («русские глаза»).
Во многих народных и авторских песнях физическая красота девушки сравнивается с одними и теми же растениями окружающего мира, её голос отождествляется с пением одних и тех же птиц и звучанием национального музыкального инструмента. Сравнивая с деревьями кызьпу «берёза», бадяр «клён», пужым «сосна», воспевается красивый стан девушки:
Сюрес дурын баблес кызьпу –
Атай, сое тон эн кора.
Сюрес дурысь баблес кызьпу –
Мынам луоз со мугоры.
У дороги кудрявая берёза –
Не руби её, отец.
У дороги кудрявая берёза –
Это будет моё тело.
Сл. А. Оки, муз. Н. Постникова [8, с. 33]
Вож бадяр, ой, кадь ик,
Вож мугоры öй-а вал?
Словно зелёный клён,
Не был ли мой стан?
Сл. С. Широбокова,
муз. Г. Корепанова [7, с. 104]
Пужым вай, ой, кадь ик,
Суйёсы но öй-а вал?
Словно веточки сосны,
Не были ли мои руки?
Сл. С. Широбокова,
муз. Г. Корепанова [7, с. 104]
Облик девушки, её глаза сравниваются со цветами италмас «купальница; лазоревый цветок», инвожо «смолёвка, дрёма, гвоздика полевая», зангари (кинайчача. лызсяська, зегсяська) «василёк»:
Чуж италмас но шуисько ке,
Чуж дэремен кадь потиськод.
Когда говорю «жёлтая купальница»,
Представляю тебя в жёлтом платье.
Сл. Г. Архипова,
муз. П. Кузнецова [7, с. 161]
Турлы сяська адзыса, мон
Инвожолы паймем вал.
Чагыр, чебер со сяськаос
Тынад синъёсыд вылэм.
Увидев много разных цветов,
Я восхищался смолёвкой.
Эти красивые голубые цветы,
Оказывается, твои глаза.
Сл. М. Петрова,
муз. М. Коробова [6, с. 24]
Чуж зег полын лыз сяськаос.
Апай, сое тон эн ишкы...
Чуж зег полысь лыз сяськаос –
Мынам луоз со синъёсы.
В жёлтой ржи васильки.
Сестра, ты их не рви...
В жёлтой ржи васильки –
Это мои синие глаза.
Сл. А. Оки, муз. Н. Постникова [8, с. 33]
Девичьи волосы сравниваются с куделью (мертчан):
Мертчан чужо, мертчан чужо,
Мертчанлэсь но чужо йырсие.
Кудель золотистая,
Золотистее кудели мои волосы.
Народная песня [6, с. 4]
Красивый голос отождествляется с пением соловья, жаворонка и со звуками старинного удмуртского музыкального инструмента – чипчиргана (свирель):
Шур дурысь но арамаысь
Чуж учылы паймем вал.
Учы чирдэм вылымтэ со,
Тынад куараед вылэм.
Меня восхитила песня соловья
За рекою в роще.
Это, оказывается, не соловья песня,
А твой голос.
Сл. М. Петрова,
муз. М. Коробова [6, с. 24]
Бусыын но гырыкум,
Тюрагай куара кылыкум,
Тюрагай куарадэ
Мон тодам ваисько.
Когда работаю в поле,
Слышу трель жаворонка,
Вспоминаю я твой голос –
Голос жаворонка.
Сл. А. Оки, муз. Г. Корепанова [6, с. 123]
Чипчирган кадь куарае,
Резинка кадь мугоры.
Мой голос звучит как чипчирган,
Моё тело гибкое, как резина.
Народная песня [9, с. 52]
Чипчирган, ой, кадь ик,
Куарае но öй-а вал?
Словно звонкий чипчирган,
Мой ли голос не звучал?
Сл. С. Широбокова,
муз. Г. Корепанова [7, с. 104]
Кыр тюрагай но шуисько ке,
Ваземъёстэ мон кылüсько.
Чуж учыпи но шуисько ке,
Кырзамъёстэ мон кылüсько.
Кыр тюрагай но тон мыным но,
Чуж учыпи но тон мыным
Когда говорю «жаворонок»,
Слышу твой голос.
Когда говорю «соловей»,
Слышу твои песни.
Для меня ты и жаворонок,
Для меня ты и соловей.
Сл. Г. Архипова,
муз. П. Кузнецова [7, с. 161]
Карие глаза сравниваются с чёрной смородиной, румяные щёки – с костяникой, яблоками:
Нюлэскы но ветлыкум,
Сьод сутэр бичакум,
Сьод сутэр синъёстэ
Мон тодам ваисько.
Когда брожу по лесу,
Собираю чёрную смородину,
Я вспоминаю твои глаза –
Чёрные смородинки.
Сл. А. Оки, муз. Г. Корепанова [6, с. 123]
Сьöд сутэр кадь ик
Синъёсмы, ай-кай.
Словно чёрные смородинки
Наши глаза, ай-кай.
Народная песня [7, с. 164]
Улмолэсь но намерлэсь но
Чыжыт, чебер бамъёсыд.
Твои красивые щёки
Румянее и яблока, и костяники.
Сл. М. Петрова,
муз. М. Коробова [5, с. 358]
Горд намер кадь ик
Бамъёсмы, ай-кай.
Словно красная костяника
Наши щёки, ай-кай.
Народная песня [7, с. 164]
Поэтическое восприятие девичьей красоты у удмуртов в повседневной жизни претерпевало сильные изменения. Красота приобретала второстепенное значение. На первый план выступали такие достоинства девушки, как физическое здоровье, трудолюбие, крепкие руки. В противоречие с фольклором и литературой вступало также отношение к фигуре. Если в них воспевается тонкий стан, то в реальной жизни предпочтение отдавалось крупным девушкам, отнюдь не худеньким, но статным, так как нужна была работница и мать здоровых детей. Об этом свидетельствуют удмуртские пословицы-поговорки: «Чеберез шоры эн учкы, учкы ужамез шоры» («Смотри не на красоту, а на работу»), «Адямиез уж чебер каре» («Человека труд красит»). Выявлен удивительный факт: когда девушка переступала порог девичества, становилась женщиной, матерью, отношение к её физической красоте менялось. Считалось, что женщина может быть подвержена влиянию злых сил, и о её красоте не принято было говорить. Видимо, по этой причине мы не встретили описания красоты женщины ни в фольклорных, ни в литературных произведениях. Женщина была уже прекрасна тем, что она мать, труженица. Именно ей полагалось носить самый красивый, богато украшенный костюм, многие части которого имели обереговый характер.
Таким образом, в рассмотренных нами источниках чаще всего встречается описание физической красоты девушки. Как в фольклорных, так и художественных произведениях описываются в основном глаза, щёки, губы, волосы, голос, красота которых сравнивается с одними и теми же растениями, ягодами, фруктами, пением птиц и звучанием национального музыкального инструмента. Красота юноши воспевается намного реже, и его внешность описывается не так подробно и детально, как у девушки. Основное внимание уделяется его крепкому телосложению. Описания красоты женщины нами не выявлено.
Рецензенты:
Гришанова И.А., д.п.н., заведующая кафедрой педагогики филиала ГГПИ, филиал ФГБОУ ВПО «Глазовский государственный педагогический институт имени В.Г. Короленко», г. Ижевск;
Снигирёва Т.А., д.п.н., профессор кафедры медбиофизики, информатики и экономики, ГБОУ ВПО «Ижевская государственная медицинская академия», г. Ижевск.
Работа поступила в редакцию 16.12.2013.