Проблема «постмодерна» в целом является актуальной прежде всего в мировоззренческом, общечеловеческом измерении, поскольку ориентирует нас в координатах цивилизационного бытия, в поисках ответа на вопрос: «Камо грядеши?». Само понятие модерна (премодерна, постмодерна) пришло из сферы искусства и в широком смысле является относительным и достаточно расплывчатым. Если принять во внимание первичное значение этого слова - «современный» - то привязка к конкретному времени выглядит не совсем корректной: для каждого человека модерном является то время, в котором он живет. Противопоставление нового стиля старому, взятое в качестве критерия деления на премодерн и модерн, выглядит более плодотворным. С другой стороны, речь идет об изменении вектора социума - сложной саморегулирующейся социально-экономической системы, которая в своем развитии регулируется не только прямой связью, но и по меньшей мере двумя контурами обратной связи. Один из этих контуров обратной связи обеспечивает системе целостность, стабильность, определенное постоянство; второй контур обеспечивает изменчивость, развитие в пределах адаптации к новым условиям. Таким образом, саморазвивающаяся система на каждом витке своего развития противопоставляет определенные новые элементы старым.
В последние годы проблема постмодерна в науке и практике социально-экономической деятельности, инициированная профессором МГУ им. М.В. Ломоносова Ю.Осиповым, находит развитие и в казахстанской научной школе. Возглавляет обсуждение этой проблемы в Казахстане главный редактор журнала «Вестник Университета «Туран» профессор У.Ж. Алиев, посвятив ей отдельную рубрику. Программные статьи У.Алиева, а также российских авторов Ю.Осипова, Н.Шапиро и др. содержат не только систематический анализ философско-гносеологических и теоретико-онтологических подходов к проблеме различия модерна и постмодерна в целом, но и конструктивный переход от кризиса современной теоретической экономики к практическим вопросам модернизации постсоветского и, в частности, казахстанского общества.
Настоящая статья касается некоторых аспектов философии методологии модерна и постмодерна и социально-экономических аспектов теории модернизации: выбора критерия периодизации. Прежде всего отметим, что масштабы проблемы, ее широта и глубина таковы, что она не может быть изложена не только в научной статье, но и в нескольких монографиях. Поэтому нами рассмотрены отдельные вопросы развития обозначенной темы. Прежде всего видится уместным продолжить работу по конкретизации дефиниций. Определения термина модерн, приведенные в работе [1, с. 7], на наш взгляд, нуждаются в развитии. Модерн - не просто «новый стиль, противопоставляющийся старому», не просто «новое направление в чем-либо, отрицающее традиционные нормы, формы, представления прошлого». Противопоставление должно касаться основополагающих, кардинальных (революционных) изменений, приводящих к разрушению одних существенных связей системы и установлению новых. А так как социально - экономическая система (социум в целом) состоит из очень разнородных элементов, то определить, какие связи являются основополагающими, существенными для всех их, представляется проблематичным. Потому что связи, основополагающие для одних элементов (например, для искусства) являются несущественными для других (например, для экономики) и наоборот.
Социально-экономическая система, как и любая другая система, характеризуется не только формой, но и содержанием, структурой, функциями. В философском энциклопедическом словаре [2] содержатся следующие определения.
Структура (от лат. - строение, расположение, порядок) - совокупность устойчивых связей объекта, обеспечивающих его целостность и тождественность самому себе [2, c.657].
Функция (от лат. - совершение, исполнение) - отношение двух (группы) объектов, в котором изменение одного из них сопутствует изменению другого [2, c.751]. Структура и функция находятся в диалектическом взаимодействии и единстве друг с другом.
Cодержание и форма - философские категории, во взаимосвязи которых содержание, будучи определяющей стороной целого, представляет единство всех составных элементов объекта, его свойств, внутренних процессов, связей, противоречий и тенденций, а форма есть способ существования и выражения содержания. Термин "форма" употребляется также для обозначения внутреннего содержания и связан, таким образом, с понятием структуры. Отношение содержания и формы характеризуется единством, доходящим до их перехода друг в друга, однако это единство является относительным. Во взаимоотношении содержания и формы содержание представляет подвижную, динамичную сторону целого, а форма охватывает систему устойчивых связей предмета [2, c. 621].
Исходя из вышеизложенного, принципиальные, основополагающие изменения системы затрагивают не только отдельные ее элементы (нормы), не только внешние атрибуты (формы и представления), но также ее внутренние атрибуты - структуру, содержание и функции. Следовательно, термин «модерн» в предлагаемой нами редакции трактуется следующим образом: «Новое направление в чем-либо, отрицающее основополагающие традиционные нормы, формы, представления, структуру, содержание, функции прошлого».
Разграничением философских оснований модерна и постмодерна служит отношение к идее направленного развития. Н.Шапиро формулирует суть этих разграничений в двух тезисах:
- Модерн придерживается логики прогресса, постмодерн - постулата неопределенности.
- Если методология модерна - это определенный тип знания, некий методологический стандарт, то методология постмодерна - это отрицание нормативного типа методологии и приверженность принципам методологического плюрализма и анархизма [3].
По первому тезису считаем уместным уточнить: модерн пытался обосновывать стремление и движение к прогрессу по причине субъективной логики выдавать желаемое за действительное (далее мы подробнее останавливаемся на истоках подобного субъективизма). Далее, общественная практика показывает не просто наличие этапа неопределенности, - речь идет о постоянстве неопределенности. Мы не знаем, наступит ли определенность после постоянства неопределенности, то есть, будет ли после постмодерна еще «пост-постмодерн». Что касается временного разграничения модерна и постмодерна, то им можно, по нашему мнению, считать начало явно выраженной цикличности в социально-экономическом развитии, вызвавшем необходимость перехода от традиционных методов планирования и управления к стратегическому планированию и стратегическому менеджменту.
Относительно второго тезиса, то нам представляется, что методология модерна - это специфический методологический стандарт для каждой отрасли науки и преходящие избранные межотраслевые стандарты (в одно время «модными» были математические методы планирования эксперимента в прикладной химии и физике, затем - математические модели в экономике и т.п.). Что же касается постмодерна, то необходимо разграничить принципы методологического плюрализма и анархизма. Отсутствие специфических методологических стандартов и переход к «фасетной» методологии позволяет получить более полное, более объемное представление об объекте исследования, что дает основание говорить о прогрессе в методологии. Но методология - это не знание. О прогрессе в знаниях однозначно говорить не приходится: он может быть констатирован лишь в том смысле, что мы раздвигаем для собственного обозрения границы нашего незнания и ложного знания. Примером применения «фасетной» методологии может служить исследовательский аппарат теории институционализма, которая уже стала теоретическим стержнем события в науке в целом, называемого некоторыми исследователями научным движением. (Понятие научного движения в исследовании динамики научного знания, путей его трансформации вводится для обозначения более масштабных и всеохватывающих процессов в науке, чем те, которые известный английский философ Имре Лакатош называл термином "научная программа" [4]).
Рассмотрим далее разграничения, а затем и противопоставления между модерном и постмодерном в сфере экономики. Предельная широта этой проблемы в целом вызывает значительные затруднения при попытке выделения в качестве критериев периодизации какого-нибудь одного и даже нескольких факторов. Если в общей теории модернизации выделить проблему экономического постмодерна, то вопрос основополагающих критериев выделяется более отчетливо: формы общественного производства - натуральное, рыночное, пострыночное; стадии экономического роста; социальность - организация на основе частного интереса, организация на формально-правовой основе, организация на национальной или духовной основе [1, с. 9]. Попутно отметим, что организация на национальной основе осталась в прошлом и, по нашему мнению, не может характеризовать этап постмодерна. На смену ей приходит организация на корпоративной основе и на основе этнической культуры. Сегодня правят миром несколько десятков транснациональных и этнических корпораций: они могут лишить свободы и независимости десятки стран, установить там свои правительства или привести эти страны к разорению.
Нами предлагается вначале в качестве основы для определения критерия периодизации всемирной истории, в рамках которой рассматривается проблема экономического постмодерна, ренту. Рента - не обычный, получаемый любыми агентами рынка доход в виде прибыли, зарплаты, процента, а сверхприбыль, добавочный доход особого рода, связанный с использованием исключительного, ограниченного или временно редкого блага, будь то земельный участок, месторождение полезных ископаемых, приносящие сверхприбыль изобретение или инновация. Однако эта категория не является чем-то постоянным, неизменным. Ее содержание, сфера действия, формы меняются от эпохи к эпохе вместе с укладом хозяйственной жизни
На обозримом исторически отрезке времени человечества в разное время доминировали четыре основные вида ренты: земля; недвижимость, машины (оборудование); финансы; информация и знание. Расположение этих четырех видов в хронологической последовательности позволяет отметить следующие тенденции изменения доминирующего вида ренты:
1) от недвижимости к движимости;
2) от больших пространственных форм к малым и их отсутствию;
3) от постоянства рентных доходов к переменности;
4) от долгосрочности к краткосрочности жизненного цикла ренты;
5) от специфичности к разнообразию форм и областей применения;
6) от объективных (инструментальных) методов определения ценностных характеристик рентного капитала к субъективным;
7) от правовой «осязаемости» и досягаемости к неуловимости и недосягаемости.
Семь перечисленных признаков изменения ренты открывают большие возможности для реализации предпринимательского поведения, при котором снижая трансакционные издержки и обогащая себя, они могут не обогащать общество или даже наносить урон ему. Следовательно, еще одна тенденция изменения:
8) от поведения субъекта экономической деятельности, ориентированного на поиск прибыли (profit seeking) к поведению, ориентированному на поиск ренты (rent seeking).
Ю.Яковец в монографии, посвященной ренте и рентным отношениям [5], современные виды ренты называет квазирентой за более преходящий характер, а также разнообразие форм и полей применения. Таким образом, движение в направлении от ренты к квазиренте в основе своей совпадает с отмеченной выше тенденцией развития ренты. Означенная динамика доминирующего объекта ренты носит глобальный характер (независимо от того, какой способ производства рассматривается - восточный или западный).
Переходя к взаимосвязи локальной проблемы экономического постмодерна и общей теории модернизации, обратимся к истокам экономической науки. Вспомним, что понятие «экономика» происходит от древнегреческого «ойкос» - жилище, имущество. В античности и раннем средневековье им обозначалось также поместье, связанное не с рыночным, а с натуральным хозяйством и, как специфическая экономическая категория, с самого начала ассоциируется с ведением домашнего хозяйства, с управлением домом. На это содержание указывает и приписываемое Аристотелю сочинение „Oikonomikos", в котором речь идет и о наполнении бюджета, и о распоряжении имуществом, и о регуляции отношений между мужем и женой [6].
Первичный смысл греческого «этос», которое в основном переводится как нрав, обычай, моралитет, моральное убеждение, теряя космическую ауру, как показал Хайдеггер, также связывается с местопребыванием человека, помещением, в котором человек живет и находится. Так сущее и надлежащее объединяются друг с другом [7]. Этос как бытовое измерение этического становится чем-то природным, а не умозрительным. На бытовой, субстанционный характер этоса, как народного духа, проявляющегося в обычаях, традициях, нравах, обращал внимание Гегель в «Феноменологии духа»: «Всеобщая субстанция говорит всеобщим языком в обычаях и законах народа» [8]. Отметим также, что и слово «экология», несмотря на то, что было введено только в конце XIX века Геккелем, также содержит этот древнегреческий корень.
Таким образом, мы видим, что три термина - экономика, этика, экология - связаны с человеком, с его природным окружением, то есть тем миром непосредственных очевидностей, в частности и ценностных ориентаций, которые даются человеку дорефлекторно. Не случайно, что этика, политика, экономика (хозяйство) в философии Аристотеля объединены в единую систему - практическую философию. В свете отмеченного выше актуально мнение Ю.Осипова о том, что нельзя хозяйство оторвать от философии, так как это лишает его смыслового ядра [9]. В эпоху античности и средневековья так и было: экономика не была еще самостоятельной подсистемой общества, а являлась функцией его социальной организации.
Учитывая, что этика может быть представлена как один из контуров обратной связи процесса управления социумом, в частности управления в хозяйственной сфере (менеджмента в узком смысле слова), попытаемся проследить, как изменялись первоосновы этического учения на протяжении истории. Этика древних основывалась на табуировании по отношению к природе (человеческая природа рассматривалась как часть Ойкумены. (Попутно отметим, что происхождение табу до сих пор под вопросом даже у З.Фрейда; ни до него, ни после больше и глубже эту проблему не исследовали. Но в данном случае нас интересует не происхождение этого важнейшего этического элемента, а сам элемент как данность). Формальный институт соблюдения этических правил и норм («не убий», «не лжесвидетельствуй», «не укради» и т.д.) появился позже, с возникновением государства, и существует до настоящего времени. Но современные развитые страны отмечают усиление роли неформальных институтов в отношениях между людьми, и не в последнюю очередь в экономических отношениях. Так, Френсис Фукуяма, автор книги «Доверие», характеризует японскую экономику, как «построенную культурой».
Эта книга (и она не единственная в своем роде) уводит нас от противопоставлений: западное - восточное, духовное - материальное, либеральное - тоталитарное - к пониманию своего настоящего места в мире, к трезвой оценке окружающей ситуации. «Важнейший урок, который можно извлечь из изучения современной экономической жизни, состоит в том, что благополучие страны и ее состязательная способность все больше определяются одной универсальной культурной характеристикой - присущим данному обществу уровнем доверия» [10]. Он утверждает приоритет этического над рациональным, возводит доверие в ранг экономической категории. Восстановление приоритета неформальных институтов перед формальными, приоритета этики перед экономикой как нельзя лучше выражено в словах Гегеля, взятых в качестве эпиграфа к статье У.Алиева: «Движение вперед есть возвращение назад, в основание, к первоначальному и истинному, от которого зависит то, с чего начинают ... Начало продолжает лежать в основе всего последующего и не исчезает из него ...».
Первый вывод: премодерн - приоритет неформальных институтов в социально-экономическом развитии; модерн - приоритет формальных институтов; постмодерн - возвращение к приоритету неформальных, «мягких» институтов. Такое возвращение связывается с вышеописанными тенденциями развития ренты, «ускользающей» от формальных институтов.
Вопросы табуирования, его значения в современном социуме мало исследуются в культурологической литературе, а в экономической и социологической подобных исследований не обнаружено. Одни табу очевидны, другие - нет. Наблюдая за обычаями народов, находящихся на примитивных по сегодняшним меркам стадиях развития, можно привести ряд примеров, показывающих, что табуирование гетерономно, то есть природоцентрично. Так, аборигены Новой Гвинеи перед тем как срубить дерево, спрашивают у него разрешения, то есть относятся к нему, как к воображаемому субъекту [6, с. 199]. В центре по современным меркам цивилизованной Европы и сегодня живут горцы, которые поведают незадачливым туристам, что плевать в горную реку - большой грех. Можно констатировать, что движение человечества по пути к самоуничтожению тесно связано с «вымыванием» табу в современном социуме. Никто не знает, как родилось название атома («неделимый»), но табу заложено уже в самом названии. Клонирование, генетическая модификация, кодифицирование человека - перечень фактов парадигмального противопоставления человека природе можно продолжать. Разрабатывая трансцендентную философию или парадигму сознания, Кант отклоняет все попытки обосновать этику, практическую философию гетерономно, то есть чем-то внешним - волей Бога, природой, традицией и т.п., к чему обращалась докантовская онтология. Этика связывается с автономией субъекта, с его свободой и обосновывается разумом, претендующим на универсальную значимость [6]. «Автономия свободы является единственным принципом всех моральных законов и соответствующих им обязательств; любая гетерономия произвольного выбора не создает никакой обязанности, а противопоставляется его принципу и моральности свободы» [11]. Ж.Руссо выдвинул теорию воспитания, подразумевавшую естественное, без влияния общественных институтов, развитие природных задатков человека, по определению, лишенных какого-либо греховного начала. Следовательно, традиционная этика функцию этических ценностей и норм рассматривает прежде всего с точки зрения регулирования межличностных человеческих отношений, а не с точки зрения отношения человека с окружающей средой.
Как видно из приведенных рассуждений, этика табуирования гетерономна, природоцентрическая. А традиционная кантовская этика - автономна, антропоцентрическая. Многополярность мира, многообразие цивилизационных моделей коренятся в различи культур, различном религиозном опыте, этническом, национальном и расовом различии людей. Если в качестве императива принять, что «мерилом всего является человек», то при этом теряется точка отсчета, общая система этических координат. Поэтому в начале нового тысячелетия практическая философия предстала перед необходимостью разработки принципиально новой по отношению к традиционной - экологической этике, в которой отношения между человеком и человеком строятся не непосредственно, а опосредованно, через природу, окружающую среду. Новейшая этика становится снова природоцентрической; при этом возрождаются элементы табуирования, которые выносятся на качественно новый уровень.
Второй вывод: премодерн - природоцентрическая этика табуирования; модерн - антропоцентрическая традиционная кантовская этика; постмодерн - природоцентрическая экологическая этика.
Проблемы разработки и реализации экологической этики в современном социуме являются задачей преимущественно неформальных институтов. Это свидетельствует о взаимосвязи первого и второго выводов.
Заключение. В качестве критериев периодизации, разграничивающих премодерн, модерн и постмодерн в социально-экономической сфере, предложены изменения приоритетов формальных и неформальных социальных институтов, в частности общей системы этических координат, как институции высшего уровня.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
- Алиев У.Ж. К общей теории и типологии модернизации./Вестник Университета «Туран». - 2004, № 3-4 (24). - с. 7-13.
- Философский энциклопедический словарь. - М.: Советская энциклопедия, 1983.
- Шапиро Н.А. Методология модерна и постмодерна в экономико-теоретических построениях индустриального и постиндустриального общества./Вестник Университета «Туран». - 2005, №3-4 (28). - с. 7-12.
- Lacatos I. Falsification and methodology of scientific research programmеs "Criticism and the growth of knowledge". - Cambridge, 1970.
- Яковец Ю.В. Рента, антирента, квазирента в глобально-цивилизационном измерении. - М.: Академкнига, 2003. - 240 с.
- Єрмоленко А.М. Екологічна етика: проблеми обгрунтування./Практична філософія. - 2003, № 2. с. 190-200.
- Heidegger M. Uber den Humanismus/- Frankfurt am Main., 1975. - s. 35.
- Гегель Г.В.Ф. Система наук. Ч.1. Феноменология духа. //Гегель Г.В.Ф. Сочинения. - М.: 1959. - с. 242.
- Осипов Ю.М. Курс философии хозяйства./Вестник Университета «Туран». - 2004, № 3-4 (24). - с. 185-193.
- Фукуяма Ф. Доверие: общественные добродетели и путь к процветанию. - М., 1995.
- Кант И. Критика практического разума. - С.-Петербург, 1995. - с. 149.
Библиографическая ссылка
Осик Ю.И., Аймагамбетов Е.Б. О МЕТОДОЛОГИИ ПОСТМОДЕРНА И ВЫБОРЕ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИХ КРИТЕРИЕВ ПЕРИОДИЗАЦИИ В ТЕОРИЯХ МОДЕРНИТИ // Фундаментальные исследования. – 2006. – № 3. – С. 28-31;URL: https://fundamental-research.ru/ru/article/view?id=4843 (дата обращения: 18.04.2024).