В конце 90-х годов XX века рухнул СССР; возник новый субъект мировой истории – Российская Федерация. В ней (не вдаваясь в анализ и оценку объективных и субъективных причин, внутренних и внешних факторов этого факта) произошла радикальная смена политического, социально-экономического строя [1].
Экономическую основу его составляет доминирование частной собственности на средства и результаты производства, на интеллектуальные продукты, на финансовые инструменты.
Однако и в публицистической, и, к сожалению, даже в научной литературе влияние этого феномена в содержательно-сущностном, в структурно-функциональном контентах на многие отношения, явления, процессы в обществе / государстве, в национальной экономике, в социальной сфере, в институциональном континууме, в области идеологии и менталитета, в духовных ценностях и практиках зачастую в той или иной мере либо обходится, либо игнорируется, либо не учитывается, либо «стыдливо» умалчивается.
В значительной степени это относится и к новой российской национальной экономике, когда, очевидно, уже по интеллектуальной инерции – пишутся тексты, содержательно, в частности, раскрывающие – уже при капитализме! – эффективность общественного производства, тождественную плановой экономике, социализму.
Совершенно очевидно, что это – и с позиции и позитивной, и нормативной методологий, и системного подхода, – в корне неверно.
Объясняется это прежде всего тем, что, – как показали К. Маркс, Ф. Энгельс, В.И. Ленин, – эффективность общественного производства при капитализме проявляется как многослойная, уровневая сущность – от глубинного до конкретно-исторического, поверхностного порядка.
Согласно К. Марксу, прежде всего, – и это – главное! – основное производственное отношение капитализма реализуется, воплощается не просто в эффективности как соизмерении / сопоставлении эффекта / результата с затратами / ресурсами, но материализуется (сущность первого порядка) в такой социально-экономической форме, как прибавочная стоимость [2]. Отсюда, учитывая, что источником прибавочной стоимости выступает переменный капитал, вряд ли правомерно включать в «высшую цель» функционирования и развития капитала такие компоненты, как наиболее полное удовлетворение растущих многообразных потребностей людей, их развитие, создание наилучших условий для их самореализации. Если бы это было действительно так, то в капиталистическом обществе и во всем капиталистическом мире не было бы несправедливого политического, социально-экономического, правового неравенства, бедности, безработицы, паразитизма, неработающих в целом «социальных лифтов» и т.п. Исторический фактор же повышения уровня и качества жизни наемных работников, членов их семей, социально уязвимых категорий членов общества в развитых капиталистических странах объясняется, во-первых, социально-классовой борьбой трудящихся, их профсоюзов, их партий за свои права, во-вторых, их давлением на государство, как институт, балансирующий силу и экономические интересы различных классов, социальных групп, страт, в-третьих, имевшим место быть в истории позитивным, социальным опытом, достижениями социалистических стран, что ныне является общепризнанным в мировом общественном мнении, в-четвертых, разнообразными потребностями самого капитала, нуждающегося в образованных, социально-защищенных, воспроизводящихся и работниках, и достаточно обеспеченных, с должным платежеспособным спросом, покупателях / потребителях, подгоняемого конкуренцией, в том числе и глобальной. Последний элемент, кстати, этого противоречивого явления позволяет говорить о нем, как об общечеловеческой ценности.
На данном уровне исследования К. Маркс разграничивает понятия «абсолютной» и «относительной» прибавочной стоимости. Отсюда, самым естественным образом вытекает необходимость учета как экстенсивных, так и интенсивных факторов ее производства.
Сущностью второго порядка эффективности общественного производства при капитализме является то, что прибавочная стоимость выступает в модифицированной форме – прибыли, как результате деятельности всего авансированного капитала, во множестве ее видов – предпринимательского дохода, торговой прибыли, ссудного процента, земельной и иных форм ренты. На этом уровне анализа эффективность актуально изучать, измерять по прибыльности / рентабельности капитала, опять-таки во множестве ее показателей, что весьма настоятельно диктуется современными требованиями конкуренции, в том числе и глобальной, причем, как со стороны капитала – собственности, так и со стороны капитала – функции [4].
Третьим уровнем сущности эффективности капиталистической экономики выступает ее проявление, как следствие влияния межотраслевой конкуренции, в виде средней прибыли, как результата потребляемого капитала [3].
В условиях империализма же (В.И. Ленин), характеризующегося господством и в производстве, и в обращении (в том числе денежно-кредитной, финансовой) монополий, – и национальных, и транснациональных, и международных, – манипулирующих как объемами производимых, реализуемых экономических благ, так и ценами / тарифами, эффективность капиталистического общественного производства на четвертом уровне развертывания ее сущности проявляется уже в виде монопольной прибыли / сверхприбыли [2].
Пятым уровнем реализации сущности вышеуказанной эффективности, когда сложился, функционирует и развивается государственно-монополистический капитализм, когда произошло «сращивание» экономической мощи монополий с политической силой государства (В.И. Ленин), для которого характерно господство финансового капитала (сегодня не только в реальном, в финансовом, но и в виртуальном секторах, сетевых структурах) последняя материализуется – наряду с традиционными формами – уже и в таких новых формах, как: политическая, бюрократическая, экономическая и иные виды ренты, в сетевых эффектах. Следует отметить, что на данном уровне формирования и реализации эффективности сугубую роль играют мощные многообразные перераспределительные процессы, обусловленные движением капитала как внутри страны, так и в мирохозяйственных связях (например, неэквивалентный обмен между развитыми, полупериферийными и периферийными странами).
Восходя от абстрактного к конкретному в изучении категории «эффективность» в вышеуказанном контексте, необходимо ее исследовать, во-первых, с технико-экономической стороны, рассматривая такие ее показатели, как производительность труда / трудоемкость, фондоотдача / фондоемкость, материалоотдача / материалоемкость, энергоотдача / энергоемкость и др.; во-вторых, в аллокативном / распределительном отношении, измеряя Паретто – эффективность, налоговое бремя / налоговую нагрузку на работающих / на бизнес, бюджетную эффективность, различные состояния равновесия – по Нэшу, Штакельбергу и др.; в-третьих, в социально-экономическом аспекте, вычленяя, измеряя, управляя, в частности, такими показателями, как: валовый внутренний продукт; валовый национальный продукт, – последний особенно важен, поскольку речь идет о национальном предпринимательстве (ВВП; ВНП); ВВП / ВНП на душу населения; чистое экономическое благосостояние; индекс развития человеческого потенциала; индекс человеческого счастья и др.
Данные и, разумеется, иные социально-экономические показатели, необходимо рассматривать и во времени, в динамике, и на различных мега-, мезо-, макро-, микро-, нано-уровнях, и, что представляется весьма актуальным сегодня для России, – и в пространстве, для различных территорий / регионов / субрегионов. В этой связи дополнительно можно было бы предложить статистически, в частности, рассчитывать такой показатель, как ВВП на квадратный километр, который бы показывал, – а тем самым и стимулировал – повышение степени освоения трудом российских территорий с их ресурсами, на которые агрессивно – вожделенно заглядываются недоброжелатели России, несмотря на прокламируемый ими миф о некоем «ресурсном проклятии» [5].
Продолжая рассуждения об эффективности капиталистического производства, не следует забывать, что она является в целом воспроизводственной категорией, а это означает, что речь должна идти и о фазовой эффективности производства, распределения, обмена, потребления, и об интегральной эффективности общественного воспроизводства в целом.
Далее, учитывая, что экономика развитых стран является смешанной, включающей в себя частный, государственный, частно-государственный секторы, системно важно исследовать как их секторальную эффективность, так и совокупную эффективность всего народного хозяйства, причем, в тесной связи с анализом эффективности различных отраслей / подотраслей, производств, комплексов (например, аграрно-промышленного, транспортно-логистического), кластеров (скажем, нефтехимического, лесохимического), производственной и социальной инфраструктуры, эффекта масштаба (малого, среднего, крупного, сверхкрупного бизнеса), форм собственности и организационно-правовых форм, традиционных и инновационных экономических благ, технологий, эффективности формальных и неформальных институтов, меры открытости национальной экономики в системе международного разделения и кооперации труда.
И, последнее, поскольку регуляторами, обеспечивающими функционирование и развитие смешанной экономики, является рыночное саморегулирование и государственное регулирование (а точнее надо бы сказать: государственное управление) в их органической, синтетической связи, неотъемлемыми составляющими эффективности при капитализме выступают, во-первых, эффективность самого рынка / рынков вкупе с его «фиаско», связанного с производством чистых общественных благ, с экологией, с социальным неравенством, монополизмом, циклическим характером развития экономики и т.д.; во-вторых, эффективность государственного регулирования совокупно с его «провалами», проявляющимися в разработке и реализации неадекватной экономической, социальной и иных видов политик; в непринятии / несвоевременном принятии адекватных политических и иных решений; в рентоориентированном поведении чиновников; в бюрократизме и др. К специфическим, но традиционно российским чертам этих явлений следует, как представляется, отнести казнокрадство; кумовство; компрадорство; имитацию демократии; манипулирование общественным сознанием и мнением для отвлечения граждан от их действительных нужд; создание и активное использование образа врага для населения с целью выведения из-под критики как органов власти и управления, так и их руководителей; по существу в фактическом отсутствии реальной ответственности перед обществом политической и иных элит, различного ранга и уровней чиновников, депутатов перед населением и т.п.; в-третьих, эффективность самого синтеза рыночного саморегулирования и государственного регулирования, который пока трудно вычленить и измерить [6].
Таким образом, эффективность капиталистического производства, включающего в себя, разумеется, и обращение, представляя собой проявление сущностей различного порядка, является сложным, многогранным, противоречивым феноменом, обусловленным соответствующим уровнем и характером развития производительных сил, факторов производства, производственными отношениями (прежде всего отношениями собственности), надстроечными компонентами, мотиваторами, триггерами.
И в этом смысле, если говорить об эффективности, избегая учета – в той или иной мере – вышеуказанных дескрипций капиталистических производственных отношений, рассуждая либо об эффективности вообще, либо об эффективности некоей рыночной экономики, причем, при игнорировании ее многообразных моделей – российской, американской, японской, скандинавской и др., то это не только далеко не научно, но и будет существенно вредить делу управления ею, ее повышению в том числе и в национальной экономике России.
Далее одним из «завершающих» слоев исследования эффективности («принципы капусты») является, как представляется, ее измерение. Последнее, кстати, имеет существенное не только прикладное, конкретно-функциональное, структурное, методическое, но и концептуально-теоретическое значение. В общем плане существенность, определенность, точность, достоверность измерения эффективности объективно вытекает из целей и задач ее измерения, специфики ее объекта / субъекта, «опрокидывании» его результатов на прошлое или на будущее, их бытие в компаративистском ландшафте, в том или ином «дизайне», в конкретно-историческом контенте [5].
Все это, безусловно, не может усложнять как самого выбора измеряемого, так и самих процедур измерения, интерпретации его итогов прогнозирования и проектирования тех или иных регулирующих воздействий, принятия тех или иных управленческих решений.
В известном смысле, если говорить о конкретно-поверхностном уровне измерения эффективности у коммерческих организаций безотносительно формы собственности, организационно-правовой формы, коллизий противоречивых интересов между собственниками, топ-менеджерами, иным наемным персоналом и так далее, можно проиллюстрировать на примере анализа прибыли / рентабельности (не забывая о числителе и знаменателе дроби при определении эффективности).
Так, прибыль коммерческой организации (числитель) поступает: от основной (операционной, инвестиционной, финансовой деятельности; это также прибыль: от продаж до уплаты налогов и выплаты процентов, до налогообложения, чистая, нераспределенная; маржинальная; налогооблагаемая и необлагаемая налогом; номинальная и реальная; бухгалтерская и экономическая; капитализированная и потребляемая; прибыль, полученная в зависимости от объема реализации продукции, ее структуры, себестоимости, уровня среднереализационных цен; от прочих финансовых доходов (проценты по депозитам, по облигациям и т.д.) и расходов (выплата дивидендов по акциям, платежи по займам, кредитам и т.д.) и др.; в том числе и с учетом ее динамики, в сравнении – бенч-маркинг – с лучшими образцами как внутри страны, так и за рубежом).
Если говорить о знаменателе, то в нем могут фиксироваться и отражаться себестоимость (в ее различных формах), затраты по реализованной, операционной и иной деятельности, среднегодовая стоимость операционного капитала; среднегодовая сумма совокупного капитала; акционерный капитал и др.
И все это найдет свое воплощение в различных показателях рентабельности, имеющих свою ценностную и целевую значимость – для собственников (владельцев, вкладчиков, пайщиков), для топ-менеджеров как лиц, принимающих управленческие решения, для коммерческих банков, для государства (налоговых, таможенных, правоохранительных органов, министерств, федеральных агентств и служб и др.).
Все это неразрывно связано с оценкой финансового состояния коммерческой организации, с формированием и реализацией его инвестиционно-инновационного потенциала, с бюджетной эффективностью государства и так далее [1].
Причем, если взять такую компоненту, как государственная собственность, то государство может как увеличить, так и уменьшить и числитель, и знаменатель формулы расчета рентабельности коммерческой организации, выделяя «своим» субсидии, субвенции, бюджетные ссуды и кредиты, покрывая убытки, поставляя им информацию, обеспечивая им судебную защиту и так далее, то есть экономя для них транзакционные издержки (так, расходы на рекламу, по оценке специалистов, по некоторым товарам достигают 80 процентов цены).
Завершая краткий экскурс в методику измерения эффективности деятельности государственных коммерческих организаций или микроуровней, на основе рентабельности можно однозначно утверждать, что при этом необходимо учитывать сферную, отраслевую специфику их деятельности, их заведомую убыточность / доходность, качество, своевременность регулирующих воздействий на них со стороны государства, качество менеджмента в них.
Итак, вышеприведенный контент, посвященный анализу эффективности в российских условиях становления неокапитализма (исключая советский период) со всей очевидностью свидетельствует о необходимости его дальнейшего продолжения, поскольку она – эффективность – является ключевым триггером обеспечения успешного развития России, повышения уровня и качества жизни не только олигархов, богатых, среднего класса, но и всего общества в целом, в том числе и бедных.
Библиографическая ссылка
Лазутина А.Л., Саечников В.С., Трошин А.С., Хохлов А.А. НОВАЯ ЭКОНОМИЧЕСКАЯ РЕАЛЬНОСТЬ И ПАРАДИГМА ЭФФЕКТИВНОСТИ // Фундаментальные исследования. – 2016. – № 12-5. – С. 1116-1120;URL: https://fundamental-research.ru/ru/article/view?id=41227 (дата обращения: 24.04.2024).