Вопросы размещения военнопленных из военного блока Центральных держав периода Первой мировой войны на территории Российской империи неоднократно являлись темой различных исследований отечественных историков. Публикации касались различных аспектов нахождения пленных – от условий быта и отношений с местным населением до возвращения на Родину и участия в чехословацком мятеже 1918 г.
В целом все работы можно сгруппировать по нескольким направлениям. И.А. Еремин, А.С. Жарова, Н.Е. Журбина, А.Н. Талапин в своих работах на региональных архивных источниках рассмотрели историю плена, изучив вопросы транспортировки и размещения прибывавших военнопленных [15; 16; 17; 24]. Исследуя проблемы использования труда военнопленных для нужд государства и жителей страны, А.А. Валитов, В.С. Сулимов, О.В. Шевелева при помощи исторических источников показали, как привлекались пленные для решения экономических нужд отдельных регионов [2; 24; 25].
Интересными исследованиями в области истории повседневности российского плена через призму анализа источников личного происхождения представляются труды А.Э. Абдрашитова, А.Л. Самовича, Н.В. Суржиковой [1; 21; 24]. Впервые в отечественной историографии военного плена в годы Первой мировой войны Н.В. Суржиковой была предпринята удачная попытка реконструкции коллективного портрета военнопленных на Урале [23].
К 1915 г. в губерниях Западной Сибири, входивших в состав Омского военного округа (далее ОмВО), размещалось уже более 155 тыс. военнопленных [20, c. 11]. Исследователь В.А. Данилов, применяя метод подсчета, используемый венгерскими историками Е. Дьеркей и А. Йожа, пришел к выводу, что социальный состав населения Австро-Венгрии с некоторыми отклонениями находил отражение и в составе военнопленных. Подсчеты исследователя С.Ю. Шишкиной указывают, что к октябрю 1915 г. иностранцев из состава военнопленных в губернии насчитывалось 40 016 чел., а к февралю 1917 г. их число хотя и уменьшилось, но все же было значительным – 26 879 чел. [26, c. 77–78].
Из официальных отчетов и справок, направленных тобольскому губернатору, в губернии было предоставлено в городах мест для размещения пленных на 38 400, в уездах – на 14 900 чел. Таким образом, губерния могла одновременно принять свыше 53 тыс. чел. Расчеты В.А. Данилова показывают, «что за весь период войны 5–6 тыс. чел. постоянно находились в самом Тобольске» [12, c. 93]. На 30 апреля 1916 г. в городе насчитывалось 356 офицеров и 5101 солдат, а в губернии – 28 061 чел. [12, л. 92].
В среднем в 1916 г. пленные и военнообязанные составляли примерно 45 % (8 тыс. чел.) по отношению к общему числу жителей г. Тобольска (свыше 20 тыс.) [24]. Самое большое число пленных в Тобольске приходилось на осень 1918 г. – около 10 тыс. военных и 1080 военнообязанных [21].
С самого начала войны официальная политика русских властей в отношении военнопленных разных национальностей была дифференцированной. К немцам и австро-венграм, считавшимся главными исполнителями агрессивной политики своих правительств, отношение было настороженным и негативным. К представителям славянских народов, населявших Австро-Венгрию, проявлялись более доброжелательные чувства, просматривалось явное стремление заручиться их политической симпатией. Правительство России всячески поощряло создание общественных организаций, которые вели идейно-политическую работу в нужном для властей направлении среди военнопленных – славян [4, c. 122].
В Тобольской губернии выделяются две категории иностранцев. Первые – это собственно военнопленные, т.е. лица неприятельских армий, захваченные на театре военных действий. Вторые – военнообязанные представители воюющих держав, которые проживали на территории России. По национальному составу это были немцы, чехи, поляки и евреи, которые формально являлись подданными Германии и Австро-Венгрии и давно осели в России. 18–19 июля 1914 г. начались аресты и высылка данных лиц во внутренние районы Империи. Германские и австро-венгерские запасные чины и подданные, числящиеся на действительной военной службе, объявлялись военнопленными. Арестом и высылкой занималось военное начальство, главные начальники военных округов, местные бригадиры и уездные воинские начальники. Только
11–12 августа «гражданские пленные» были переданы в ведение Министра внутренних дел, за военным же ведомством оставались лишь противники, захваченные на поле боя.
Согласно архивным материалам, подавляющее число военнопленных составляли лица в возрасте 23–47 лет, так как для наибольшей боеспособности именно из числа мужчин этого возраста комплектовалось большинство европейских армий
[9, л. 205–211 об.].
Наличие больших масс людей, не занятых производительным трудом и по существу являющихся иждивенцами, ложилось тяжелым грузом на плечи государства. К этой категории военнопленных относились инвалиды и больные военнообязанные. В силу невозможности их дальнейшего участия в военных действиях воюющие государства стремились поскорее сделать взаимный обмен такими пленными с целью снятия дальнейших расходов на их содержание. Так, в 1915 г. между Россией и Германией, Россией и Австрией были заключены соглашения, в которых принималось решение об освобождении больных военнообязанных и разрешение выехать на родину. В июле 1915 г. 17 чел., высланные ранее в Тобольск, обратились за освидетельствованием с тем, что они не годны к военной службе и желали бы вернуться домой. Пройдя медицинский осмотр, лишь пятеро из них, получив разрешение военного начальства, достигли своей цели. Источники сохранили даже имена этих людей: А. Пфейфер, А. Фридрих, К. Гейнцель, И. Людвиг, Г. Аберль. Остальные были оставлены в России [8, л. 1, 22]. Некоторые дальновидные пленные сами обращались с просьбой к властям для возвращения на Родину. Так, осенью 1916 г. при посещении г. Тобольска делегации во главе с баронессой Андориной Гусуарь из венгерского отделения Красного Креста один из раненых офицеров просил о репатриации вследствие полной хромоты и двойного перелома бедра [7, л. 20].
После подписания российско-австрийских и российско-германских соглашений 1915 г. реализация их на практике в России оказалась замороженной на протяжении довольно длительного времени. Власти долго принимали решение по этому вопросу, и лишь 17 февраля 1917 г., накануне Февральской революции, правительство отправило почтовую телеграмму руководителям губерний и областей. Суть ее сводилась к тому, что Главное Управление Генерального Штаба обязывало направлять военнопленных, имеющих признаки болезни, к воинским начальникам для освидетельствования их соответствующей комиссией врачей на предмет причисления к категории инвалидов и, в случае принятия положительного решения, направлять на сборный пункт для инвалидов в Москве. Однако по причине последующих событий это распоряжение фактически не было исполнено.
В Тобольск, согласно распоряжению Штаба ОмВО от 11 сентября 1915 г., было приказано водворять исключительно немцев, венгров, евреев, т.е. в массе своей подданных Германии и Австро-Венгрии. С другой стороны, славян, румын и др. представителей народов балканских стран-союзников по военному блоку Центральных держав предписывалось снимать с работ и вывозить в г. Тюмень. Это распоряжение было связано с ранее изданным постановлением Генерального Штаба «О не-
обходимости обособления военнопленных славян от венгров и немцев, австрийских и германских армий, не только в пунктах постоянного водворения, но и при нахождении в лечебных заведениях и перевозках, а равно и при состоянии на различного рода работах посторонних ведомств»
[6, л. 249–249 об., 269].
Основываясь на данных за 1915–1917 гг., можно проследить изменения в национальном составе пленных. На 28 июня 1917 г. в списке военнообязанных из числа иностранных подданных, состоящих в ведении Тобольской городской милиции, насчитывалось 514 чел. Из них: 329 немцев, 139 поляков, 19 евреев, 6 чехов, 5 славян, по 3 турка и русина, по двое малороссов, русских, армян, по одному греку, румыну и итальянцу [13, л. 71–78].
После Февральской революции режим содержания военнопленных значительно смягчился. Временное Правительство от 1 июня 1917 г. издало Правила, устанавливающие особые льготы для ссыльных поляков (они распространялись и на военнопленных чехов и словаков). Для западных славян устанавливался более свободный режим пребывания: они могли объединяться для необходимых покупок и более свободно пользоваться правом прогулки вне лагеря под надлежащим присмотром, беспрепятственно получать книги и периодические издания (газеты, журналы и т.п.); имели право свободно посещать богослужение, образовывать кассы взаимопомощи, жить на частных квартирах; разрешалось перемещение пленных из одних мест водворения в другие, а также совместное водворение братьев и других близких родственников; разрешался брак пленных славян с российскими гражданками [4, л. 258–260].
В 1918–1920 гг. численность иностранных подданных сократилась в три раза. Это было связано с тем, что большая часть немцев была вывезена из Тобольска именно в этот период. К 12 декабря 1919 г. среди зарегистрированных иностранных подданных в Тобольском отделе по делам пленных и беженцев военнопленных было всего 147 чел., из них один был германским подданным, а 146 – австро-венгерскими
11, л. 6–6 об]. Среди военнообязанных большинство составляли граждане Германии.
По данным за 1920 г., в Тобольске оставалось 360 военнопленных. В национальном составе преобладали немцы – 139 чел., затем следовали венгры (131), украинцы (20), евреи (18), поляки (17), румыны (12), австрийцы и русины (по 8), итальянцы (2), чехи (2), серб, хорват и болгарин. Кроме того, в Тобольском уездном эвакуационном комитете состояло на учете 165 чел. военнообязанных, из них 73 немца, 50 поляков, 24 украинца, 16 турок, по одному еврею и сербу [10, л. 151]. Несмотря на доминирование в национальном составе немцев, в последующие годы происходит рост числа представителей других национальностей, а также появление представителей новых этносов (турки, греки, армяне, итальянцы).
Особенностью при исследовании национальной принадлежности являлось то, что среди военнопленных – подданных Германской империи – было значительное количество славян и, наоборот, среди подданных многонациональной австро-венгерской короны отмечалось много немцев.
Таким образом, среднестатистический военнопленный, находившийся на территории Тобольской губернии, представлял собой мужчину молодого (18–35 лет) или среднего (36–50) возраста, являвшегося подданным Германской или Австро-Венгерской империй, немца или венгра по национальности и христианина по вероисповеданию.
Опираясь на имеющиеся статистические данные, можно констатировать, что только в г. Тобольске в 1914–1920 гг. постоянно размещалось от 5 до 10 тыс. чел. военнопленных и военнообязанных гражданских лиц иностранных государств. Подобная тенденция находит свое отражение при анализе количества военнопленных в Тобольской губернии и территории ОмВО, возраст которых приходился преимущественно на промежуток от 23 до 47 лет. В массе своей они являлись подданными Германии и Австро-Венгрии, а по национальной принадлежности абсолютное большинство относилось к немцам и венграм. Кроме того, существовала такая категория военнопленных, как физически недееспособные к трудовым работам или дальнейшему участию в боевых действиях в составе полевых армий. Их число также неуклонно росло ввиду продолжающейся войны и слабой политики российских властей по обмену этих пленных с другими воюющими державами.
Работа выполнена в рамках проекта молодых ученых и аспирантов УрО РАН «Военнопленные Первой мировой войны в Тобольской губернии: коллективный портрет и общественный быт» (номер заявки № 14-4-НП-123).
Рецензенты:Дианов С.А., д.и.н., доцент, профессор кафедры государственного управления и истории, ФГБОУ ВПО «Пермский национально-исследовательский политехнический университет», г. Пермь;
Гончаров Ю.М., д.и.н., профессор, ФГБОУ ВПО «Алтайский государственный университет», г. Барнаул.
Работа поступила в редакцию 19.12.2014.
Библиографическая ссылка
Валитов А.А., Сулимов В.С., Томилов И.С., Федотова Д.Ю. КОЛЛЕКТИВНЫЙ ПОРТРЕТ ВОЕННОПЛЕННЫХ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ (ПО МАТЕРИАЛАМ ТОБОЛЬСКОЙ ГУБЕРНИИ) // Фундаментальные исследования. – 2014. – № 12-6. – С. 1326-1330;URL: https://fundamental-research.ru/ru/article/view?id=36326 (дата обращения: 23.11.2024).