Право советских граждан на труд, закрепленное в Конституции СССР 1936 года, являлось одним из основополагающих конституционных принципов, заложенных в основу социальных гарантий в Советском Союзе: статья 118 Конституции СССР гласила, что граждане СССР имеют право на труд, то есть право на получение гарантированной работы с оплатой их труда в соответствии с его количеством и качеством. Конституция СССР 1977 года не только закрепила право на труд в качестве доминирующего права советского гражданина, но и значительно расширила сущностное содержание права на труд, а также добавила средства по его обеспечению: в статье 40 было обозначено, что гражданам гарантируется не только получение работы с оплатой труда, но и обеспечивается труд по выбранной профессии. Помимо того, Конституция СССР 1977 года определила в качестве обеспечительных мер гарантированности права на труд «социалистическую систему хозяйства, неуклонный рост производительных сил, бесплатное профессиональное обучение, повышение трудовой квалификации и обучение новым специальностям, развитие систем профессиональной ориентации и трудоустройства» (ст. 40). Таким образом, выделение в главном законе Советского государства права на труд в качестве социально-базисного права советского гражданина, которое к тому же обеспечивалось всей системой народного хозяйства, гарантировало советскому гражданину возможность «в соответствии с призванием, способностями, профессиональной подготовкой, образованием и с учетом общественных потребностей» самореализоваться в соответствии с выбранными родом занятий и работы.
Исторические события в России начала 1990-х годов, такие как смена политического режима, приобретение российской экономикой статуса переходной, ускоренная смена социалистической парадигмы на псевдокапиталистическую, все это привело к коренным изменениям в государственной, социальной и других сферах общества. Главным символом происходящих в стране изменений и новых процессов стала Конституция Российской Федерации, принятая в 1993 году. В отличие от советской конституции в Конституции Российской Федерации произошла замена основополагающего права гражданина – права на труд и его гарантированного обеспечения свободой труда, правом «свободно распоряжаться своими способностями к труду, выбирать род деятельности и профессию», были исключены также правовые элементы, подтверждающие гарантированность труда. «Основной смысл свободы труда в Конституции РФ заключается в свободе от труда, т.е. от обязанности трудиться, в запрете принудительного труда, а затем уже, если есть возможность реализовать свои способности к труду, в выборе рода занятий и профессии. Если возможность зарабатывать себе на жизнь трудом как необходимый элемент права на труд не закреплено, то свобода выбора профессии – юридическая фикция» [7]. Ослабление роли государства в качестве регулятора социально-трудовых отношений и гаранта всеобщности труда, демонтаж действующего механизма «сдержек и противовесов» (ст. 12 Конституции СССР 1936 г. – «Труд в СССР является обязанностью и делом чести каждого способного к труду гражданина по принципу: «кто не работает, тот не ест», ст. 14 Конституции СССР 1977 г. – «От каждого – по способностям, каждому – по труду») привели к разбалансированности и нестабильности в социально-трудовой системе страны.
Перманентный характер нестабильности в трудовой среде был настолько невозможен в Советском Союзе, насколько всегда являлся неизменным спутником социально-трудового бытия граждан развитых капиталистических государств. Некоторые исследователи социальных процессов (Бобков, Черных, Колот, Колосова и др.), выделяя причинно-следственную связь прекаризации занятости, связывают ее с креном экономик развитых капиталистических государств на изменение (не всегда инновационное и прогрессивное) некоторых принципов на фоне глобализации и связанных с нею экономических и политических трансформаций. Занятость выступает основой существования общества, фактором экономического роста, ключевым условием «включения» индивидов в общественное производство, развития человеческого потенциала, повышения качества жизни населения, поэтому проблема прекаризации занятости и ее преодоления приобретает статус приоритетной [6]. Несмотря на то, что некоторые российские ученые концентрируют внимание на прекариате как на «новой стратификационной группе» [4], можно говорить о том, что как явление прекариат привлек внимание западных ученых ещё в предпоследней декаде ХХ столетия: «Описательное понятие «прекариат» впервые употребили французские социологи в 1980-е годы…», говорит Гай Стэндинг, профессор Лондонского университета, в своей книге о прекариате [15]. В этом же труде Стэндинг отводит западному прекариату предпоследнее место в «пищевой цепи» трудящихся, ниже только безработные и откровенно асоциальные личности:
1. Элита.
2. Cалариат.
3. Профессионалы.
4. Пролетариат.
5. Прекариат.
6. Безработные.
Некоторые западные ученые (Р. Косуги, Д. Роджерс, М. Гибни, К. Дерре и др.), помимо указанных признаков прекариата Г. Стэндинга, говорят также о влиянии глобализационных процессов, статусном диссонансе работников, гибкости трудовых отношений, мобильности рабочей силы, сходятся в одном, что прекариатизация труда, нестабильность занятости базируется на отсутствии гарантий, связанных с трудовой деятельностью [12, 13, 14]. Проблема прекаризации в России носит далеко не дискуссионный характер, об этом свидетельствует выступление вице-премьера России О. Голодец на ХIV Международной научной конференции «Модернизация экономики и общества», «Половина трудоспособного населения России занята в “сером секторе”».
Неся в себе все признаки прекаризации, присущие западным капиталистическим странам, проблемы «неустойчивости, опасности, нестабильности» в российской сфере труда имеют в своем основании «теневой», неформальный генезис. Некоторыми российскими учеными (Бобков, Вередюк и др.) наиболее полно проанализированы следующие (получившие широкое распространение) виды формальной неустойчивости занятости:
1) регламентированной срочными трудовыми договорами, заключаемыми с работниками предприятия;
2) в режиме неполного рабочего времени;
3) договоры лизинга (аутстаффинга), заключаемые с работниками агентствами занятости;
4) на основании трудовых договоров с условием работы вне места нахождения работодателя [3].
Одну из ведущих ролей в «нестабильности» и прекаризации трудового пространства Российской Федерации играет неформальная занятость трудоспособного населения [1, 2, 10]. По данным Федеральной Службы государственной статистики (ФСГС) удельный вес занятых в неформальном секторе в общей численности занятых в экономике за последние 10 лет не прекращал свой рост – в 2004 году процент неформально занятых составлял – 16,8 (13,3 млн человек), а в 2014 г. уже 19,7 (14,6 млн человек) [11]. Дифференцированная структура занятых в неформальном секторе по видам экономической деятельности в 2013 году в процентах на основании данных ФСГС имеет вид в соответствии с таблицей.
|
Виды экономической деятельности |
Процент |
|
Сельское хозяйство, охота и лесное хозяйство |
24,4 |
|
Рыболовство и рыбоводство |
0,3 |
|
Добыча полезных ископаемых |
0,1 |
|
Обрабатывающие производства |
9,1 |
|
Производство и распределение электроэнергии, газа и воды |
0,3 |
|
Строительство |
11,1 |
|
Оптовая и розничная торговля; ремонт автотранспортных средств, мотоциклов, изделий и предметов личного пользования |
33,1 |
|
Гостиницы и рестораны |
2,8 |
|
Транспорт и связь |
8,8 |
|
Финансовая деятельность |
0,2 |
|
Операции с недвижимым имуществом, аренда и предоставление услуг |
3,7 |
|
Образование |
0,6 |
|
Здравоохранение и предоставление социальных услуг |
0,9 |
|
Предоставление прочих коммунальных, социальных и персональных услуг |
4,6 |
Необходимо отметить, что указанные выше работники «теневого» сектора не имеют права претендовать на пенсионное обеспечение, социальную защищенность т.к. лишили себя связи с государством. Прекариатизация занятости в таких объемах оказывает огромное негативное влияние и на доходы работников и взносы в социальные фонды. Во многом из-за ее распространения у значительной части занятого населения современной России заработная плата является недостаточной не только для жизни по средним стандартам текущего потребления в период их трудоспособного возраста. Ее размеры не позволяют пополнять в необходимых размерах государственные и добровольные страховые системы, обеспечивающие выплаты по временной нетрудоспособности, старости и другим социальным рискам [3]. Увеличение доли работников в неформальном секторе снижает инвестиции в специальный человеческий капитал, что в свою очередь приводит к маргинализации части работников и снижению их профессионально квалификационного уровня [4]. Растущий гипертрофированными темпами современный уровень глобализации, идеально совпавший хронологически со сверхускоренным «метаболизмом» научно-технического прогресса в сфере IT-технологий, выставил свои требования к современному рынку труда, обозначив потребности в трудовых формациях, ранее не известных «аналоговому» миру. Одной из таких прогрессивных форм занятости на сегодняшний день является фриланс. Фрилансер – независимый профессионал высокой квалификации, который не состоит в штате организаций и не включен в традиционные трудовые отношения, а самостоятельно реализует свои услуги на рынке различным клиентам, не являясь субподрядчиком единственного заказчика [9]. Такие исследователи фриланса как Стребков, Шевчук, выделяют следующие недостатки удаленной работы. Перечень был составлен на основе глубинных интервью (рисунок).
Исследователь М.И. Гурова, говорит о том, что фриланс как вид самозанятости ориентирован на фактическое выполнение работы, а не на ее качество, чаще всего выполняемый удаленно, без оформления официальных трудовых отношений; она же, учитывая степень его прекаризации, ставит фрилансеров на самую низкую ступень стратификационной самозанятости населения.
Недостатки фриланса, в %
Контролирование такого неформального вида занятости, как фриланс, влияние на него регулирующих органов, как на внешнем уровне, так и непосредственно в нём самом является приоритетной задачей «постиндустриальной» сферы труда. Уклонение от уплаты налогов, игнорирование выплат в различные фонды и других социальных обязательств является одним из ключевых негативных свойств, присущих таким «теневым», неформальным видам занятости, как фриланс. Объемы данного «теневого» сектора неформальной занятости постсоветской и околокапиталистической экономики, в которую втянуты миллионы российских работников, практически не поддается индексации. Являясь достаточно сложным явлением, «затянувшаяся экономика переходного периода» вообще и такие её элементы, как прекариатизация, неформальные формы занятости, наложенные на процессы агрессивной глобализации, интенсивной информатизации, перманентных экономических и политических кризисов, нуждаются в исследованиях как общемирового масштаба, так и внутри социального пространства России.
Рецензенты:
Шилова Н.Н., д.э.н., профессор кафедры менеджмента в отраслях ТЭК, ФГБОУ ВПО «Тюменский государственный нефтегазовый университет», г. Тюмень;
Силин А.Н., д.соц.н., профессор кафедры маркетинга и муниципального управления, ФГБОУ ВПО «Тюменский государственный нефтегазовый университет», г. Тюмень.