Научный журнал
Фундаментальные исследования
ISSN 1812-7339
"Перечень" ВАК
ИФ РИНЦ = 1,674

ПЕРВАЯ ЭТНОГРАФИЧЕСКАЯ ВЫСТАВКА В МОСКВЕ И ЕЕ РОЛЬ В ЗАРОЖДЕНИИ И РАЗВИТИИ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ МУЗЫКАЛЬНО-ФОЛЬКЛОРИСТИЧЕСКОЙ НАУКИ

Смирнов Д.В. 1
1 ФГБОУ ВПО «Московская государственная консерватория (университет) имени П.И. Чайковского»
Работа посвящена важнейшему в истории русской музыкальной фольклористики периоду, связанному с переходом во второй половине XIX века исследований народной музыки от отдельных энтузиастов к крупным научным учреждениям. Происходившие в стране в 1860-х годах глубокие общественно-экономические изменения вызвали всплеск научной и просветительской активности, который сопровождался появлением в большом количестве в России новых организационных структур в виде ученых обществ. В статье показана основополагающая роль московского Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии (ОЛЕАиЭ) в организации работы по собиранию, изучению и распространению памятников народной культуры, дана характеристика собирательской программы ОЛЕАиЭ как основы для дальнейших экспедиционно-полевых изысканий, осуществлен анализ доклада А.С. Владимирского на этнографической выставке в Москве – первого в России энциклопедического обзора по народным музыкальным инструментам, созданного в недрах научной организации. В заключении работы сделаны выводы о значительной роли Этнографической выставки 1867 года в истории отечественной науки о музыкальном фольклоре, обусловленной целом рядом факторов. После проведения выставки при Обществе был образован Этнографический отдел – новая организационная единица, органично влившаяся в структуру Общества. В ходе выставки был собран корпус этнографических материалов, налажены контакты с научными обществами и комитетами как в Москве, Петербурге, так и на местах. С момента проведения выставки зарождавшаяся отечественная наука о музыкальном фольклоре оказалась вовлеченной в широкий контекст изучения народной традиции в целом и получила мощный импульс для последующего развития.
история музыкальной фольклористики
музыкальные инструменты
этнография
1. Богданов В.В. Всеволод Федорович Миллер. К столетию со дня рождения (1848–1948). Очерк из истории русской интеллигенции и русской науки // Очерки истории русской этнографии, фольклористики и антропологии. – М., 1988. – Вып. X. – С. 110–174.
2. Богданов В.В. Очерк из истории русской интеллигенции и русской науки // Очерки истории русской этнографии, фольклористики и антропологии. – М., 1978. – Вып. VIII. – С. 39–55.
3. Васкул А.И. История русской фольклористики второй половины XIX – начала XX в. Проблемы источниковедения. дис. … канд. филологич. наук. – СПб., 2009. – 376 с.
4. Владимирский А.С. О законах музыкальной гармонии и национальных инструментах, доставленных на этнографическую выставку // Сборник антропологических и этнографических статей о России и странах ей прилежащих, издаваемый В.А. Дашковым. – М., 1868. – Кн. 1. – С. 152–168.
5. Галайская Р.Б. Коротко о зарождении и развитии русского музыкального этноинструментария // Народные музыкальные инструменты и инструментальная музыка. – М. 1987. – Ч. 1.– С. 216–228.
6. Гладкова. Т.Д. Антропологический отдел Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии // Очерки истории русской этнографии, фольклористики и антропологии. – М., 1963. – Вып. II. – С. 175–196.
7. Липец Р.С., Макашина Т.С. Роль Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии в организации русской этнографической науки // Очерки истории русской этнографии, фольклористики и антропологии. – М., 1965. – Вып. III. – С. 39–60.
8. Пятидесятилетие Императорского Общества Любителей Естествознания, Антропологии и Этнографии 1863–1913. – М., 1914–1915.
9. Этнографическая выставка Императорского Общества Любителей естествознания, антропологии и этнографии при Императорском Московском университете. // Известия ОЛЕАиЭ. – М., 1878. – Т. XXIX.

Одна из важнейших страниц истории изучения музыкального фольклора связана с переходом исследований народной музыки от отдельных специалистов к научным учреждениям. Такими учреждениями в XIX веке стали научные общества, в значительной мере способствовавшие оформлению и развитию целого ряда дисциплин как самостоятельных направлений. Особенно интенсивно научные общества стали появляться после 1861 года, когда «в России наступил период всестороннего общественно-политического и общекультурного подъема, обусловленного глубокими общественно-экономическими изменениями» [6, 175]. В результате, уже во второй половине XIX века только в Москве насчитывалось несколько десятков таких обществ.

До определенного момента большинство научных обществ существовало в отрыве друг от друга. Картина резко изменилась, когда культурную жизнь Москвы возглавили две крупнейшие организации: Московское археологическое общество, основанное в 1864 году, и Общество любителей естествознания, антропологии и этнографии (ОЛЕАиЭ), образованное в 1863 году при Московском университете [1, 128]. Деятельность этих двух обществ (между ними существовали многосторонние связи) во многом способствовала координированию работы многочисленных организаций на периферии.

Организационная структура ОЛЕАиЭ, явившегося родоначальницей Музыкально-этнографической комиссии (МЭК), на первых порах не предполагала проведения каких-либо специальных исследований в области музыкального фольклора. С 1867 года Общество включало лишь три отдела – отдел естествознания, антропологический отдел, этнографический отдел. Постепенно внутри ОЛЕАиЭ возникали все новые структурные единицы, разрабатывавшие самостоятельные направления и дисциплины (в том числе музыкальную фольклористику) в рамках уже оформившихся научных отраслей. В результате его структура стала отражать все многообразие научной мысли того времени.

Вновь зарождавшиеся отделы и комиссии во многом следовали сложившимся внутри Общества традициям, ориентируясь на его установки, методы исследований, организационную структуру. В этом отношении Музыкально-этнографическая комиссия не была исключением – в своей работе она многое восприняла из опыта Этнографического отдела ОЛЕАиЭ, в недрах которого была образована при живейшем участии В.Ф. Миллера [2, 144].

Демократическая направленность ОЛЕАиЭ проявилась в стремлении сделать доступными и понятными для широкой публики последние научные достижения [8, 8]. Это, в свою очередь, наряду с традиционными собраниями кружков просвещенной интеллигенции привело к появлению всевозможных форм просветительской работы. На протяжении 1860–1890-х годов при участии ОЛЕАиЭ было организовано четыре выставки: этнографическая (1867), политехническая (1872), антропологическая (1879) и географическая (1892). В связи с открытием в Москве этнографической выставки в Обществе впервые прозвучал вопрос о необходимости изучения народной музыки.

Знаменитая Этнографическая выставка, организованная ОЛЕАиЭ, стала заметной вехой в формировании музыкальной фольклористики как научной отрасли. Ее проведение должно было по замыслу устроителей способствовать «обеспечению правильного систематического преподавания» [9, II] в Москве сразу нескольких предметов, в число которых входили антропология, этнография, прикладное естествознание.

Для сбора экспонатов был разработан специальный план проведения экспедиций. Однако вследствие нехватки средств основной упор в получении необходимых для выставки материалов делался на местные органы управления, губернские статистические комитеты, отдельных лиц. Практически во все крупные города России были разосланы «Правила для экспонентов русской этнографической выставки» – первая собирательская программа Общества [7, 43].

«Правила» дают ясное представление и о том месте, какое отводилось на первых порах со стороны ОЛЕАиЭ изучению народной музыкальной культуры. Удельный вес народного музыкального творчества был невелик. Музыкальные инструменты рассматривались в первую очередь в качестве «типической декорации» для характеристики отдельных народностей, а не как средство исполнения и, тем более, как объект научного изучения. В «Правилах» ни слова не было сказано о необходимости осуществления обмеров музыкальных инструментов, описаний их строя и, тем более, приемов игры, репертуара исполнителей.

В результате рассылки на места «Правил», из регионов было получено некоторое количество музыкальных инструментов. Они составили сравнительно небольшую, но редкую по тем временам для России коллекцию. Музыкальные инструменты были показаны вместе с другими экспонатами, такими как лубочные изображения XVII века (в том числе Распятие, Ярославские угодники, Николай Чудотворец, Казанская Божья матерь, Благовещение Пресвятой Богородицы из коллекции профессора Московского университета Н.С. Тихонравова) [9, 18]. Неподалеку в группе якутов находились фигура шамана, «ударяющего в бубен и главнейшие принадлежности шаманства» [9, 17].

Новой формой работы, использованной во время проведения Этнографической выставки, явились так называемые «объяснительные чтения», которые были приурочены к ее открытию. Они представляли собой лекции просветительского характера, предназначенные для московской «образованной аудитории», пестрой и разнородной по своему составу.

Прозвучавшие сообщения отличались разнообразием. Авторами были крупнейшие ученые, работавшие в различных областях научного знания. Характер «объяснительных чтений» свидетельствовал о стремлении организаторов выставки донести до любознательных слушателей весь спектр явлений народной культуры в их взаимосвязи.

Включение доклада профессора Московского университета А.С. Владимирского «О законах музыкальной гармонии и национальных инструментах, доставленных на этнографическую выставку» [4] в ее «парадную часть» было на редкость удачным. Прочитанный непосредственно перед открытием выставки он привлек значительное количество заинтересованной публики, принадлежащей к самым различным слоям русского общества.

Доклад Владимирского резко отличался по тематике от остальных, несмотря на то, что народное музыкальное искусство рассматривалось им многоаспектно, как, впрочем, и народная культура, трактовавшаяся в середине XIX века в виде сложной системы, охватывавшей целый комплекс явлений в их взаимосвязи.

Доклад состоял из двух разделов. Первый из них был посвящен проблемам музыкознания в целом. Собственно музыковедческий подход проявился в попытках Владимирского трактовать полученный материал сквозь призму широкого круга проблем из области эстетики, музыкальной акустики, психологии слухового восприятия с привлечением данных музыкальной теории, гармонии, инструментоведения.

Этнографическая сторона доклада была связана с показом самих народных инструментов в виде подлинников, полученных непосредственно с мест бытования. Главное внимание было уделено их конструкции, включая описания не только важнейших звукообразующих частей, таких как резонатор, гриф, струны, но и внешнего вида корпуса со всеми украшениями, резьбой. В меньшей степени Владимирским были освещены особенности исполнительской игры. В отдельных случаях в доклад были включены описания живого звучания народной музыки.

В основе классификации музыкальных инструментов, предложенной Владимирским, лежит принятое в настоящее время деление их на группы в соответствии с источником звуковых колебаний и способом звукоизвлечения.

Первое место в обзоре народных инструментов Владимирского было отведено ударным идиофонам. Докладчиком были продемонстрированы: алеутский кастаньет (его конструкция состояла из деревянного обруча, к которому были подвешены птичьи клювы), инструменты, употребляемые при буддийском богослужении – сельнимы (тарелки) и хон-хо (бронзовый колокольчик) из Забайкальской области.

Среди струнных были показаны смычковые (пять «киргизских кобызов») и щипковые музыкальные инструменты – «три экземпляра думбры, находящейся в употреблении у киргизов и калмыков», «две сербскохорватские тамбуры», а также арфообразные: олонецкая кандала, «литовский кункл» [канклес], чувашские гусли, «киргизская ятага», осетинская арфа.

В числе струнных ударных на выставке экспонировался «грузинский инструмент десяплинито» [цинцили], а среди ударных мембранофонов были забайкальские: «кынгырык» [хэнгэрэг] и «дамара» [дамаари], употребляемые при буддийском богослужении; хесе (шаманский бубен), пензер (бубен самоедский).

Духовые инструменты были представлены в своих основных разновидностях:

а) амбушюрные («лигавка, употребляемая подлясами, живущим по р. Буг», «киргизская цыбызга» [сыбызгы], а также «голин-бурэ» [ухэр-бурээ] из Забайкалья – инструмент, применявшийся во время буддийского богослужения);

б) язычковые («литовская бирбиния» [бирбине], хорватские дудочка и пищак, «двойная свирель дипле», «буддийский бишкур» [бишхуур] – деревянная труба с медным мундштуком и раструбом, а также волынки: чувашская, болгарская и «словацкая гайда», губные гармошки);

в) флейтовые (польские глиняные свистульки в форме женщины, «литовский скаудутас» [скудутис] или флейта Пана из 12 трубок, литовская флейта лумжзде, малороссийская сопилка, флейта подлясская, флейта сербская, «сербскохорватская двойная флейта фургуле» [фруле]).

По своему содержанию и тем более значению для дальнейшего развития музыкальной фольклористики доклад явно «перерос» намеченные просветительские рамки. Фактически, это был первый в России энциклопедический обзор по народным музыкальным инструментам, созданный в недрах крупной научной организации. Труд принадлежал перу университетского профессора, специалиста в области акустики, крупного ученого-этнографа.

Доклад базировался исключительно на точных фактических данных, что, несомненно, было новым веянием в отечественной музыкально-этнографической науке конца 1860-х годов. Все инструменты были территориально атрибутированы. Зафиксированными оказались местные названия представленных инструментов, область их географического распространения, указывалось, кем и откуда они были присланы. В дальнейшем развитие этой тенденции привело к постановке и разработке проблемы паспортизации полученного в результате собирательской работы материала.

Владимирским было показано устройство, конструкции инструментов, также был затронут вопрос использования их в реальной жизни (впоследствии музыкальные инструменты на выставке показывались как неотъемлемый элемент «обстановочных сцен» народного быта).

В докладе была представлена первая в России классификация народных инструментов, в построении которой исследователь опирался на последние научные достижения [5, 226–227].

Наконец, доклад Владимирского представляет собой один из немногих, но характерных для отечественной музыкальной фольклористики второй половины XIX столетия примеров «прорыва в будущее». В нем ясно обозначились контуры современной научной этноинструментоведческой концепции – и сам подход, и многие положения Владимирского предвосхитили знаменитую «Систематику музыкальных инструментов» Э. Хорнбостеля – К. Закса, ставшую основой для большинства работ XX века. В результате познавательная лекция превратилась в выполненное на высоком уровне исследование обобщающего характера с показом полученных с мест подлинников.

Доклад Владимирского явился средоточием одновременно нескольких сторон музыкальной науки, причем музыкальная фольклористика оказалась представленной в нем как одна из частей музыкознания в целом. В докладе обозначились важнейшие направления, определившие характер всей дальнейшей музыкально-фольклористической работы вплоть до настоящего времени. Все эти качества дают основание рассматривать доклад Владимирского как одну из важных вех в сложном и достаточно продолжительном пути перехода инициативы в изучении народной культуры от отдельных исследователей к крупным научным организациям.

Несмотря на кажущееся скромное место народной музыки, Этнографическая выставка 1867 года сыграла значительную роль в последующем развитии отечественной науки о музыкальном фольклоре. Сразу после проведения выставки при Обществе любителей естествознания был образован Этнографический отдел – новая организационная единица, органично влившаяся в структуру Общества. Основание отдела стало возможным благодаря тому, что выставка «явилась своего рода базой для создания нового направления в деятельности Общества – этнографии. В ходе работы был собран корпус этнографических материалов, налажены контакты с научными обществами и комитетами как в Москве, Петербурге, так и на местах» [3, 14]. Крупнейшие специалисты – этнографы, филологи, юристы, входившие в состав Этнографического отдела, стали уделять музыкальному фольклору особое внимание. В результате с момента проведения выставки зарождавшаяся отечественная наука о музыкальном фольклоре оказалась вовлеченной в контекст изучения народной традиции в целом и получила мощный импульс для последующего развития.

В процессе подготовки выставки получили окончательное оформление основные направления работы Этнографического отдела ОЛЕАиЭ – собирательское, исследовательское и просветительское, которые затем легли в основу деятельности Музыкально-этнографической комиссии, многое заимствовавшей в своей организационной структуре и методах исследований от Этнографического отдела Общества.

Этнографическая выставка, таким образом, ознаменовала наступление нового периода, который сыграл значительную роль в зарождении и дальнейшем формировании отечественной музыкально-фольклористической науки.

Рецензенты:

Тарасевич Н.И., доктор искусствоведения, профессор кафедры теории музыки Московской государственной консерватории имени П.И. Чайковского, г. Москва;

Ромащук И.М., доктор искусствоведения, профессор, проректор по научной работе Государственного музыкально-педагогического института имени М.М. Ипполитова-Иванова, г. Москва.

Работа поступила в редакцию 08.11.2013.


Библиографическая ссылка

Смирнов Д.В. ПЕРВАЯ ЭТНОГРАФИЧЕСКАЯ ВЫСТАВКА В МОСКВЕ И ЕЕ РОЛЬ В ЗАРОЖДЕНИИ И РАЗВИТИИ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ МУЗЫКАЛЬНО-ФОЛЬКЛОРИСТИЧЕСКОЙ НАУКИ // Фундаментальные исследования. – 2013. – № 10-12. – С. 2801-2805;
URL: https://fundamental-research.ru/ru/article/view?id=32876 (дата обращения: 28.03.2024).

Предлагаем вашему вниманию журналы, издающиеся в издательстве «Академия Естествознания»
(Высокий импакт-фактор РИНЦ, тематика журналов охватывает все научные направления)

«Фундаментальные исследования» список ВАК ИФ РИНЦ = 1,674