2014 год запомнился чередой девальваций национальных валют стран постсоветского пространства. Падение цены на нефть, газ, металлы, обусловившее гораздо меньшие объёмы валютной выручки, а также другие экономические и политические факторы ослабили плавающий курс российского рубля (на 46 %) [7] и казахстанского тенге (на 19 %). Снижение курса рубля вызвало цепную реакцию в наиболее тесно связанных с российской экономикой государствах-партнёрах: армянский драм потерял в цене около 15 %, белорусский рубль – примерно 25 %, а валюта испытывающей равномерное влияние России и Казахстана Киргизии, киргизский сом, – 19,3 % [8].
Системная девальвация вышеназванных валют продолжается и в 2015 году, первом для функционирования Евразийского экономического союза (ЕАЭС). Это создаёт новый вызов для сотрудничества стран в рамках объединения, ведь резкое снижение курса какой-либо одной страны делает ее товары дешевле и привлекательнее, что невыгодно её партнёрам. По словам премьер-министра, в сложившихся условиях «важно не допустить так называемой конкурентной девальвации, уйти от соблазна за счет ослабления национальной валюты создавать для себя краткосрочные преимущества во внешней торговле». Для того чтобы колебания курсов национальных валют стран-партнеров не были неожиданностью, руководство ЕАЭС ставит своей целью осуществление согласованной валютной и курсовой политики. Это стремление закреплено в том числе в принятых 16 октября 2015 г. «Основных направлениях экономического развития Евразийского экономического союза».
Необходимость координации валютной и денежно-кредитной политики стран, в том числе России и Армении, стала одной из тем обсуждения в рамках секций I молодежного экономического форума «Россия – Армения: новые драйверы интеграции» (1–3 ноября 2015 г., Ереван). Статья развивает обсужденные на мероприятии идеи и имеет целью выявление возможностей взаимовыгодного обмена опытом в сфере регулирования валютных и финансовых отношений между Россией и Арменией c учётом перспектив создания валютного союза в рамках ЕАЭС.
По словам Э.М. Сандояна, одного из спикеров конференции, экономика Армении подвержена «голландской болезни», проявляющейся в зависимости страны как от экспорта сырья и природных ресурсов, так и от потока частных иностранных трансфертов [1]. Такие трансферты, поступая в иностранной валюте, увеличивают спрос на драмы, благодаря чему реальный валютный курс имеет возможность укрепиться, а страна – импортировать в большем объёме. Однако размеры и стабильность частных иностранных трансфертов зависят от макроэкономического состояния стран-доноров, что делает Армению подверженной внешним шокам. По данным Центрального банка Армении, снижение объёма частных переводов за 9 месяцев 2015 года по сравнению с аналогичным периодом прошлого года составило 40,5 % [9]. При этом около 80 % всех переводов в Армению составляют денежные переводы из России, экономика которой, как известно, находится в турбулентности. Если в 2013 году из России поступило $2,3 млрд, то в 2014 году сумма трансфертов составила $2,1 млрд, а в 2015 году ожидается итог в $1,5 млрд [4] (такой прогноз может быть завышен, поскольку за 9 месяцев 2015 г. поступило всего $684,5 млн). Таким образом, сокращение трансфертов стало важным фактором девальвации драма.Другая проблема – существенный дефицит торгового баланса. За 2014 год объём армянского экспорта составил $1547,3 млн, импорта –почти в 3 раза больше, $4424,4 млн [2], при этом экспорт продолжает сокращаться. Тенденция снижения цен на сырьё и ресурсы, преобладающие в структуре вывоза, негативно влияет на развитие экономики страны и курс национальной валюты. Существует мнение, что девальвация драма станет стимулом экспорта, но экономист А. Егиазарян подчёркивает, что снижение курса валюты не окажет никакого положительного эффекта именно из-за сырьевой ориентации вывоза из Армении.
Для борьбы с девальвацией ЦБ Армении решил прибегнуть к политике валютных интервенций. Этот процесс начался в декабре 2014 года с продажи на валютном рынке $6 млн по курсу 456,63 драма за один доллар. 26 августа 2015 года был установлен исторический рекорд валютной интервенции на финансовом рынке Армении: Центробанк продал $50 млн. по курсу 485 драмов 2 лумы [10]. Такая политика регулятора осуществляется за счёт валютных резервов, истощая их (так, на конец сентября текущего года международные валютные резервы республики составили $1,6255 млрд, что меньше августовского показателя примерно на $20 млн [11]). Искусственное поддержание курса драма приводит к поощрению импорта в ущерб развитию экспорта, потере объёмов реализации некоторых товаров на внутреннем рынке. При этом обменный курс по-прежнему, как и в начале года, колеблется около отметки в 475 драмов за доллар США [13]. Некоторые экономисты полагают, что это не предел обесценения национальной валюты – курс драма потенциально способен перейти планку в 600 драмов за доллар [5].
Ситуация неоднозначна. С одной стороны, девальвация национальной валюты предполагает снижение уровня жизни населения, повышение уровня бедности, поэтому её необходимо урегулировать. С другой стороны, слишком «крепкий» драм на фоне дешевеющих национальных валют на постсоветском пространстве, в том числе в странах ЕАЭС, делает неконкурентоспособным армянский экспорт, и возможна потеря ёмких рынков государств-партнёров (в том числе и стратегически важного российского рынка сбыта). Взвешивая аргументы «за» и «против», экономисты Армении всё же склонны критиковать действия Центробанка по поддержанию курса драма и проведению валютных интервенций, подчёркивать необходимость паритетной системы валютного курса. Политика, проводимая ЦБ РФ, оценивается ими позитивно, звучат призывы перенять этот российский опыт. Известно, что с 10 ноября 2014 года Банк России отменил интервал допустимых значений стоимости бивалютной корзины и регулярные интервенции на границах и за пределами указанного интервала. Полного отказа от валютных интервенций не произошло, однако их проведение возможно только в случае возникновения угроз для финансовой стабильности [3]. Кроме того, грамотным решением признается резкое увеличение ставки рефинансирования ЦБ РФ с 10,5 % до 17 % в декабре 2014 года, предпринятое с целью сдерживания падения курса рубля, и последующее за этим постепенное понижение до 11 % в августе 2015 года. Для драма нелегким испытанием обернулся ноябрь 2014 года: произошёл обвал курса национальной валюты примерно на 9 % [13]. Но ставка рефинансирования оставалась на прежнем уровне (6,75 %) и не повышалась вплоть до 23 декабря 2014 года. Подчёркивается, что Армения может извлечь для себя уроки из российской практики.
Однако России есть чему поучиться у Армении в контексте повышения эффективности функционирования финансовой системы в целом. К примеру, в Армении раньше появился и начал функционировать институт финансового омбудсмена. Он закреплён законодательно, и его решения обязательны к исполнению для всех банков. В России такой институт появился только в 2010 году, причем решения финансового омбудсмена не являются обязательными. Назначенный на эту должность в РФ Павел Медведев в первый год своей работы был делегирован в Ереван, где иностранные коллеги обменялись с ним опытом [6].
Выступая на молодежном экономического форуме, заместитель директора Департамента развития интеграции Евразийской экономической комиссии С.С. Шухно упомянул принцип «четырёх свобод», на котором основан ЕАЭС: это свобода движения товаров, услуг, рабочей силы, капитала. Говоря о четвёртом из перечисленных компонентов, представитель регулирующего органа союза подчеркнул, что, согласно договору о создании ЕАЭС, к 2025 году страны-члены намереваются создать единый финансовый регулятор в Алма-Ате. Многие экономисты, размышляя над подобной инициативой, задают закономерный вопрос: будет ли такой орган чем-то похож на Европейский Центральный банк? И, если ответ положителен, то стоит ли ждать преобразования экономического союза в валютный? Насколько реально введение единой валюты на пространстве ЕАЭС?
Особенно активно идеи о введении единой валюты стали обсуждать весной 2015 года. Широко обсуждались положительные эффекты от такого шага: это, прежде всего, сокращение трансакционных издержек, ослабление валютных рисков, облегчение трудовой миграции, стимулирование развития общих финансовых рынков. Кандидатами на общеевразийскую валюту называли российский рубль или некую новую наднациональную валюту с названием «алтын». Некоторые оптимистично настроенные обозреватели высказывали предположения, что появление единой валюты ЕАЭС стоит ожидать уже в 2015–2017 годах.
Впрочем, Э.М. Сандоян призывает провести более глубокий анализ ситуации. Если обратиться к данным о торговом балансе стран объединения за 2014 год, видим следующую картину: у России и Казахстана наблюдается профицит торгового баланса ($188,66 млрд и $37,03 млрд), у Армении, Белоруссии и Киргизии – дефицит ($2,88 млрд, $4,5 млрд, $3,85 млрд соответственно) [14]. Очевидно, что для стран-импортёров выгодно иметь более высокий курс национальной валюты, для стран-экспортёров – более низкий. А значит, если решение о введении на территории ЕАЭС единой валюты будет принято, сложным и долгим процессом окажется гармонизация интересов стран союза. Кроме того, необходимо преодолеть серьёзные различия в конкурентоспособности экономик, уровне образованности кадров, стоимости заимствований; осуществлять не только валютную, но и тесную фискальную координацию.
Но если на пути введения единой валюты на данный момент стоит слишком много препятствий, то введение региональной расчётной единицы кажется вполне осуществимым. История знает пример ЭКЮ – безналичной расчётной единицы Европейской валютной системы, использовавшейся в 1979–1998 гг. По аналогии с официальным и коммерческим ЭКЮ, расчётная единица ЕАЭС могла бы использоваться и в межгосударственном, и в частном секторе. Для претворения этой идеи в жизнь необходимо создать единую расчётную систему, общие клиринговые палаты. Повысить качество финансового сотрудничества стран поможет создание единой фондовой биржи с взаимным признанием денежных операций и взаимным листингом. Пилотные проекты в этом направлении представляют собой соглашения, обеспечивающие взаимный допуск брокеров и дилеров стран ЕАЭС на национальные фондовые биржи. Извлечь полезные уроки и избежать повторения ошибок на пути к сближению в валютно-финансовой сфере поможет рассмотрение опыта построения единой финансовой системы в СССР.
В целом же на повестке дня в ЕАЭС пока что стоит согласование курсовой политики стран-участниц, увеличение доли национальных валют во взаимных расчётах и дедолларизация, подчёркивает С.С. Шухно. Показательная цифра: около 50 % платежного оборота между странами ЕАЭС приходится на доллар и евро. Цель расширения использования национальных валют государств-членов во взаимных расчётах зафиксирована и в Договоре о создании союза (ст. 64), и в вышеупомянутых «Основных направлениях экономического развития Евразийского экономического союза» от 16 октября 2015 г. К примеру, стоит отметить, что после создания ЕАЭС доля белорусского рубля и казахстанского тенге во взаимных расчётах выросла с 1 до 4 % [12].
Впрочем, концентрация на национальных валютах на данном этапе не исключает возможности создания валютного союза в будущем: она лишь утверждает принцип последовательности и необходимости обдумывания каждого шага, способного вывести ЕАЭС на качественно новый уровень. Таким действиям должна предшествовать скрупулёзная работа по укреплению и стабилизации взаимодействия стран ЕАЭС, принятию ключевых решений относительно сотрудничества в валютно-финансовой сфере, а также анализ опыта уже существующих интеграционных объединений.