Объективный мир предстает перед человеком не только как совокупность материальных предметов и явлений, но и как наглядный глобальный образ мира, представленный системой языковых образов. Исследование картины мира как отображения в сознании человека универсума базируется на выявлении механизма вербализации результатов познания. Наиболее ярко образное картирование мира представлено во фразеологическом фонде языка. Фразеологический образ как ментальное образование формируется в процессе получения новых знаний о мире или рефлексии уже имеющегося у субъекта опыта познания.
Целью данного исследования является обзор научных подходов к изучению ментальной природы фразеологического образа, описание факторов его формирования и способов языкового выражения образов мира на материале фразеологии.
Материалом исследования выступают русские, турецкие, башкирские, английские фразеологизмы, извлеченные из фразеологических словарей методом сплошной выборки.
Для достижения исследовательской цели в статье используются следующие общенаучные и лингвистические методы: метод лингвистического исследования с приемами наблюдения над эмпирическим материалом, его описания и обобщения, систематизация материала, сравнительно-сопоставительный метод (в процессе выявления универсального и национально своеобразного во фразеологической образности), приемы лингвокультурологического анализа (для выявления вербализации национального менталитета посредством фразеологических образов).
Как известно, фразеологический образ имеет сложную ментальную и лингвистическую природу. Это связано, с одной стороны, с особенностями человеческого мышления и когнитивно-оценочной деятельности субъекта, а с другой – с особенностями языкового выражения фразеологической образности. Фразеологизм, являясь номинативной единицей языка, характеризуется двуплановостью семантики. В соответствии с этим, говоря о фразеологической картине мира, Д.О. Добровольский выделяет в языке два «слоя» фразеологической картины мира (ФКМ): ФКМ-1 и ФКМ-2. Первая образуется значениями образных субстратов, то есть буквально понятыми исходными словосочетаниями (сидеть на двух стульях, ловить рыбу в мутной воде, таскать каштаны из огня, подливать масла в огонь и т.д.). ФКМ-2 является частью актуальной картины мира народа и образуется совокупностью актуальных значений устойчивых оборотов [2: 47]. Связующим звеном между ФКМ-1 и ФКМ-2 является внутренняя форма фразеологизмов.
Интересной является точка зрения психолингвиста К.Ф. Седова, который, характеризуя нейролингвистические процессы мозга человека в процессе создания и восприятия речи, отмечает разную роль правого и левого полушарий мозга в восприятии прямого (буквального) и образного значений слова. Относительно устойчивых оборотов, которые обладают двуплановостью семантики, отмечается, что в восприятии буквального и образно-переносного значения фразеологической единицы участвуют также разные полушария мозга: левое полушарие участвует в восприятии буквального смысла фразеологической единицы (носить воду решетом), а правое – в восприятии его образной семантики (выполнять работу с помощью непригодных для этого предметов) [4]. Это утверждение также демонстрирует онтологическую и семантическую двуплановость фразеологизма.
Буквальное прочтение фразеологизма вызывает в сознании человека «картинку», которая интерпретируется затем в процессе осмысления ситуации, предмета, признака, действия и т.д. В одних случаях восприятие буквального смысла помогает говорящему декодировать образное основание оборота, а в других случаях (например, у фразеологических сращений) мотивирующая база остается нераскрытой в силу исторических процессов в составе фразеологической единицы.
Фразеологическая образность с точки зрения когнитивной деятельности человека понимается учеными по-разному. Одни считают такую образность результатом закрепления в языке конкретных виртуальных представлений о мире (Дж. Лакофф, Р. Гиббс, О’ Бриен и др.) – ср. мыльный пузырь, как на пожар, снимать пенки. Другие ученые связывают фразеологическую образность с «буквальным прочтением» устойчивого оборота в процессе восприятия прямых значений его компонентов с последующей их интерпретацией (К. Каччари, С. Глаксберг и др.).
По мнению Д.О. Добровольского, ментальная природа фразеологической образности является достаточно субъективной и зыбкой в плане определения ее мотивированности, можно говорить лишь о тех образах, которые получают закрепление в языке. «Для лингвистического описания семантики идиом, – отмечает он, – интересны, по-видимому, лишь те элементы ментального образа, которые находят языковое выражение» [3, 73]. Данный тезис подтверждают и результаты опроса информантов, интерпретирующих по-разному мотивационную базу фразеологизма – его внутреннюю форму – с точки зрения своего жизненного опыта, наличия у них разных фоновых знаний, связанных с данным предметом или ситуацией, лингвистическим кругозором.
Сферами создания фразеологической образности являются, прежде всего, различные области практической жизнедеятельности народа, в рамках которой идет приобретение житейского опыта, выступающего мотивационной базой фразеологической семантики. В данном случае можно говорить о прототипических мотивационных моделях фразеологизмов, определяющих развитие их образной семантики. Эти модели отражают историю, культуру и образ жизни народа, носителя языка. Тогда как понятийной базой фразеологизмов выступают универсальные логические структуры, характеризующие общечеловеческий ход мыслей при восприятии и оценке каких-либо понятий.
Например, о скупом человеке русские говорят, что У него снега зимой не выпросишь, так как представителям русской этнокультурной общности известно, что зимы в России многоснежные, снегом покрыты огромные пространства, снег никому не принадлежит, это атмосферные осадки. Турки характеризуют скупость посредством другой ситуации: Если подойдешь к его костру – дыма не даст; Греха своего не отдаст. Башкиры о скупом человеке говорят, что он Мусор (соринку) не даст. Общая логическая модель этих фразеологизмов в разных языках такова: если человек не дает другому то, что ему не принадлежит, чего в избытке (снег зимой в России), то, что невозможно удержать при себе (дым), то, от чего другой бы избавился (грех, мусор), то такой человек чрезвычайно скуп. Как видим, одно и то же понятие передается в разных языках в процессе общечеловеческого по сути осмысления этого понятия через разные жизненные ситуации, актуализированные лишь одним народом.
Прототипические мотивационные модели строятся на совокупности знаний и представлений о жизни и быте конкретного народа. Например, знания о жизни русской деревни получили закрепление во фразеологизме Пусти козла в огород. На Руси в селах занимались огородничеством – растили овощные культуры (капусту, репу, картофель, морковь), заготавливали их впрок и питались заготовками всю долгую зиму. Козы – травоядные животные, любят капусту и другую зелень, если козла пустить в огород, он съест или испортит посевы. Данные знания были переосмыслены и получили закрепление в актуальном значении фразеологизма: кто-либо нечестный может воспользоваться какими-либо ценностями во вред другим, если его допустить к ним.
«Под фразеологическим образом следует понимать, – пишут Р.Х. Хайруллина, М. Айчичек, А. Бозташ, – возникший в результате переносно-образной интерпретации компонентов исходной единицы смысл, который закрепляет миропонимание носителей языка» [5, 199]. Лингвокогнитивный анализ фразеологической образности может быть выполнен двумя способами: ономасиологическим (от предмета к образу) и семасиологическим (от слова к образу) [2, 7–8]. В первом случае фразеологический образ выступает как лингвистическая универсалия, его ментальная природа обусловливается особенностями человеческого воображения. Так, практически во всех языках дается интерпретация черт характера человека через категории времени, пространства, количества, через конкретные житейские ситуации, но языковое их выражение различно в силу национального менталитета и культуры. Понятие бедности передается в русской лингвокультуре через отсутствие у человека земельного надела, коня (ср. Ни кола ни двора у кого; безлошадники), у англичан через отсутствие дома (No home, no house – букв. ни дома, ни хозяйства). Во втором случае фразеологический образ является результатом рефлексии носителя языка – ассоциации, связанные у него с определенным предметом, становятся семантической базой для переноса значения у слова, называющего этот предмет. Так, слово грязь ассоциируется у русских с позором и оскорблением личности (облить грязью кого-л.), большим количеством чего-либо (что грязи), с бедностью и низким социальным положением человека (из грязи да в князи). Нож ассоциируется с враждой и противостоянием (быть на ножах с кем), с предательством и коварством (нож в спину), с нанесением кому-либо душевной боли, расстройства (нож в сердце), с опасностью и риском (ходить по лезвию ножа). Мотивационная база данных фразеологизмов понятна всем русским.
Таким образом, один и тот же образ может быть выражен в языке с помощью разных концептов, а один и тот же концепт может выступать базой для формирования разных фразеологических образов.
Национально-культурная специфика фразеологии обусловлена, прежде всего, культурно маркированными ассоциациями, которые возникают при осмыслении образа жизни народа, природы, среди которой он живет, традиций и обычаев, верований. «Объекты мира осмысливаются представителями разных лингвокультурных сообществ через призму культурно маркированных коннотаций и ассоциаций, поскольку коллективный опыт миропонимания диктует носителям языка контекст восприятия» [6, 58]. Если говорить о русском языковом сознании, то формирование фразеологизмов с такими компонентами, как, например, снег, грязь, поле, земля, конь, хлеб, печь и др., отражает особенности русской природы (зимой в России много снега, весной и осенью – грязи), традиционным типом хозяйствования для русского народа было оседлое земледелие, основной тягловой силой в труде был конь.
По мнению Г.Д. Гачева, национальный образ мира у разных народов (а фразеология – это образное картирование мира) выявляется на «двух этажах» культуры: на поверхностном уровне (природа, быт, артефакты) и на глубинном уровне (способы осмысления объективного мира и его репрезентация в образах, в том числе и языковых). «Брошенный в природу, в данный климат, данную территорию: в горы, в долы, в пески, в тундру – народ обживался, приспосабливался, а одновременно и природу стал приспособлять к себе и развил самобытную, точно отвечающую данному месту природы материальную культуру и соответствующую психику, язык, мышление и т.д.», – пишет Г.Д. Гачев [1, 15].
Ментальная природа фразеологической образности в разных языках сложна и многопланова. Языковые способы ее выражения более конкретны и формируются в рамках грамматического строя языка. Важное значение в вербализации фразеологического образа имеет компонентный состав устойчивого оборота. Именно компоненты становятся своеобразными маркерами того смысла, на базе которого формируется актуальное значение фразеологизма и который отражает особенности национального миропонимания. Поскольку генетически фразеологизм мотивируется свободным словосочетанием, получившим образную интерпретацию в процессе его фразеологизации, то структура оборота получает свое выражение в соответствии с логическим строем языка – это может быть словоформа, словосочетание (в том числе и компаративное), предложение.
Национальное миропонимание в форме фразеологического образа, получая одинаковую языковую форму, может получать различную смысловую интерпретацию в призме национальной культуры и менталитета. Например, в русском языке фразеологизм как пиявка (пристал) означает нудного человека, докучающего своими просьбами, придирками и т.д. У башкир аналогичный оборот как (водяная) пиявка означает грациозную, с гибким станом девушку, женщину. Свернуть хвост (кому-л.) – в русском языке означает «наказать, приструнить кого-либо», а у башкир свернуть хвост – означает «отправиться в путешествие верхом на коне».
Итак, фразеологический образ имеет сложную ментальную природу и формируется в процессе осмысления человеком мира вещей, конкретных жизненных ситуаций в практической жизнедеятельности, дающих опыт бытия. Языковое выражение фразеологического образа, с одной стороны, универсально в силу универсальности самой языковой системы, с другой стороны, национально своеобразно, поскольку процесс приобретения оценочно-когнитивного опыта происходит в рамках национального культурно-исторического развития народа. Именно поэтому фразеологические образы могут быть уникальными. Сочетание универсального и этнического в образном картировании мира придает фразеологической картине мира каждого народа свое неповторимое лицо.
Рецензенты:
Фаткуллина Ф.Г., д.фил.н., профессор, ФГБОУ ВПО «Башкирский государственный университет», г. Уфа;
Артюшков И.В., д.фил.н., профессор, ФГБОУ ВПО «Башкирский государственный педагогический университет им. М. Акмуллы», г. Уфа.