Феномен речевого этикета заключается в том, что он представляет собой не чисто лингвистическое явление, а этническое, социальное, философское, культурологическое. Поэтому у каждого народа он имеет свои специфические особенности, связанные, прежде всего, с историей того или иного народа, его бытом, нравами, укладом жизни, включающим в себя обычаи и традиции. Это превращает речевой этикет в важную составляющую языковой личности, т.к. его функциональная многогранность позволяет характеризовать человека и с точки зрения этики, эстетики, уровня владения культурой устной речи и другими особенностями личности как представителя социума на том или ином историческом этапе.
Последнее стимулирует привлечение внимания к процессу формирования речевого этикета во временном отношении на отдаленные от нас исторические эпохи, каждая из которых оставляла свой след на всех уровнях социальной жизни горцев, в том числе и на речевом этикете. Так, «…к 20 гг. XIX в. общественные отношения в «вольных» обществах продолжали регулироваться адатом – обычным правом родового общества. Длительное время, по мере того как шел процесс разложения патриархальных отношений и становление феодальных, адат, естественно, подвергался его воздействию, трансформируясь в сторону правовых норм социально стратифицированного общества. Однако вековой адат, ставший культурной традицией родового уклада горцев, обнаруживал устойчивость, консерватизм» [2: 178].
В предисловии к сборнику «Ирон диссæгтæ æмæ æмбисæндтæ» [1: 5–8] его составители обращают внимание на то, что осетины – это тотально веровавший в Бога народ, в молитвах к которому они просили, прежде всего, послания здоровья, мира и спокойствия не только в семье, но и на всей планете, дружбы, а также способности предпочитать богатству честную и правдивую во всем жизнь. Этот мудрый в социальном отношении подход к определению достойного места человека в обществе в многогранном его проявлении в различных жизненных ситуациях мудрыми народными изречениями запечатлен в пословицах и поговорках, регулярно употребляемых в осетинском речевом этикете и легко дифференцирующихся по семантическим группам.
Огромное значение для формирования этнической идентичности осетин имела религия, отношение к которой выразилось в многочисленных паремиях. В данной статье мы рассмотрим пословицы и поговорки религиозного содержания. В этих паремиях заложен глубокий нравственно-этический и социально-философский потенциал, раскрываемый и обновляемый каждым последующим поколением в соответствии с конкретными историческими условиями данного этапа развития общества.
Важно заметить при этом, что, будучи сформированы в отдаленные от сегодняшних дней времена, многие указанные образные языковые единицы звучат и сегодня современно и актуально [6].
Богатство и семантическая разноплановость образных выражений, связанных с религией и религиозной атрибутикой, рельефно раскрывают жизненные процессы горцев и обстоятельства их быта и объясняют это в первую очередь тем, что исторически Кавказ, в широком смысле этого слова, исследователями: этнографами, социологами, историками – признавался и продолжает признаваться колыбелью древнего исторического прошлого не только осетин, но и многих других народов. Это объясняет то, что многие устные религиозные выражения, которые, несомненно, являются важным языковым компонентом осетинского речевого этикета, хорошо знакомы и широко используются в жизненных ситуациях другими народами. Функциональная активность использования их в качестве элементов речевого этикета объясняется тем, что Кавказ, представляя собой своего рода «филологический институт языков», позволяет исследователям языка и речи пролить свет на многие значительные проблемы, к сожалению, до сих пор не получившие освещения в науке [5]. Следует заметить, что по своему смысловому содержанию далеко не все они позитивно характеризуют те или иные составляющие религиозного культа; целый ряд из них жестко критичен по отношению к церковным служителям, скомпрометировавшим себя в той или иной плоскости человеческого бытия.
Многие из образных клише речевого этикета религиозного характера утратили подлинную религиозность и сегодня звучат как художественно-изобразительные средства с переносным смыслом, о чем красноречиво свидетельствует активно используемый в речевом этикете прием персонификации, благодаря которому создается колоритный подтекст, характеризующий конкретной устойчивой языковой единицей ту или иную личность.
Осетинские Русские
|
Сауджын хъæуæй куы ахизы, уæддæр ма фæстæмæ фæкæс-фæкæс кæны: кæд мын исчи мæ фæдыл рахæссы, зæгъгæ |
«Даже выйдя за село, поп еще оглядывается: может, кто следом выносит ему» |
|
Сауджын адæмæн ком дарын кодта, йæхæдæг та ком нæ дардта |
«Поп побуждал людей поститься, а сам не постился» |
|
Сауджынæн авд гуыбыны ис – ницæмæй æфсæды |
«У попа семь животов – он ничем не насытится», «У попа семь утроб» |
|
Сауджынæн цас фылдæр рынчынтæ уа, уыйас хъæздыгдæр кæны |
«Чем больше больных, тем священник богаче» |
|
Рын куыста æмæ сауджынæн |
«Болезнь работала – и на священника» |
|
Сауджын хъисыны дæр бæрæг вæййы |
«Попа и в дерюге узнают» |
|
Сауджын йæ пæлæзы мидæг дæр бæрæг у |
«Попа и в плаще узнают» |
|
Иу сауджынынæн адæм йæ хуымы астæуты цыдысты, йæхæдæг та йæ кæрæтты |
«У одного попа миряне по ниве напрямик ходили, а сам он ее кругом обходил» |
Сюда же следует отнести и устные выражения с муллой:
Моллойы зарæг – дзыллæйы сайæг: «песня муллы – обман для общества»
Моллойы чиныг фыдбылыз хæссы: «книга муллы беду приносит»
Из вышеперечисленных примеров видно, что со служителями церкви чаще всех с прихожанами встречаются попы, которые характеризуются с крайне негативной стороны. В частности отмечаются такие отрицательные качества, как жадность, обжорство, алчность, трусость, обман, ненависть.
Варианты сауджын и молло выражают понятия о соотносительных религиозных санах, вариативность их связана с различной конфессиональной принадлежностью осетин: одни из них – православные, другие – мусульмане.
Как видно из приведенных примеров, в формулах осетинского речевого этикета выделенные компоненты по содержанию со временем утратили свою персонифицированность и стали активно употребляться по отношению к лицам, никакого отношения не имеющим к служению церкви или мечети. Будучи обращены в адрес любого человека, отличающегося негативными чертами характера, о которых говорилось выше, они приобретают функциональную роль сравнения, т.е. лицо, к которому обращена речевая формула того или иного содержания, «выставляется» жадным, обжорой, алчным, трусливым, обманщиком и т.д. Что же касается религиозного сана, то он здесь формализован: вместо него можно подставить любое имя, к которому обращена в конкретной ситуации та или иная речевая формула. Собственно это обстоятельство и превратило подобные речевые формулы в подлинно народные.
Семантически сочными и стилистически рельефными являются речевые формулы осетин, возникшие на базе таких же религиозных конструкций, как и предыдущие. Но если в первых речь шла о негативных чертах характера отдельного служителя, то в данном случае речь идет о морально-этических отношениях сановников между собой и, как правило, о недоброжелательных отношениях.
Диакъоны бæллиц – сауджыны мæлæт «Дьякон мечтает о смерти попа»
Сауджын æмæ хилдасæг кæрæдзи «Поп и цирюльник друг друга
нæ уарзынц не жалуют»
Приведенные иллюстрации убедительно подтверждают мысль, содержащуюся в предшествующем им тезисе.
Разумеется, подобные взаимоотношения не ограничивались лишь этими двумя служителями церкви: они бурно выплескивались «на улицу» и становились известными всему населению. Прихожан такие взаимоотношения не огорчали, а скорее воодушевляли на то, чтобы расправиться и с тем, и с другим сановником, к каждому из которых у них накопилась масса претензий и обид, и мысленно у них было страстное желание за все это «разделаться» с ними.
Таким образом, анализ формул речевого этикета показал, что в нем многосторонне отражен процесс, в котором отчетливо проявляется стремление осетинского народа преуспеть в подлинном самоусовершенствовании, кстати, ничего общего не имеющем с невежественным понятием самости, основанном на шовинистическом ненавистничестве.
Содержание формул речевого этикета убеждает в том, что предки осетин, которые формировали уклад осетинского народа прошлых веков, не думали о вековых национальных устоях, а просто пытались сделать как лучше, как достойней. И формулы речевого этикета осетин подтверждают, что это им во многом удалось.
Поэтому у прихожан возникает желание, которое выражено:
|
Сауджыны куы нæмай, уæд истæй номыл: хæсгæ куыд фæуа |
«Если бить попа, так по-настоящему, чтобы он уже встать не смог» |
Однако это желание было неосуществимо, так как народ в этот исторический период был бессилен по отношению к служителям церкви.
В этих двух пословицах используется слово мулла, хотя поп, священник, мулла – все они абсолютные синонимы.
Среди иллюстративного материала можно обнаружить и такие пословицы, в которых встречаются оба слова – сауджын, молло.
|
Сауджын дæсны, æмæ молло – хосгæнæг |
«Поп знахарь, и мулла – лекарь» |
|
Сауджын – фæлдыст, молло – æлгъыст |
«Поп – посвященный (мертвым), мулла – проклят» |
Это говорит о том, что и к попу, и к мулле одинаково отрицательное отношение у народа. Поэтому приведенные примеры, как и целый ряд других, убеждают в том, что подобные фразеологические выражения в значительной степени утрачивают религиозно-философский смысл, за счет чего заметно расширяется смысловое поле социального содержания, соответствующее времени и месту [3, 4].
Нередко встречаются и языковые клише, отражающие позитивный характер. В них говорится о божествах и обрядах, восходящих к религиозно-мифологическим представлениям осетин.
Хуыцау, Дæ рафæлдисгæ адæмæн - Хуыцау, пожелай добра
хорздзинæдтæ Дæ цæст бауарзæд! сотворенным тобой людям!
– Оммен, Хуыцау! – Оммен!
– Стыр Хуыцау, æппæтдæр Ды скодтай – Стыр Хуыцау, все в этом
æмæ нæ æппæт хæрзтæй хайджын фæкæн. мире создано Тобой, так
– Оммен, Хуыцау! надели нас Своей благодатью.
– Оммен, Хуыцау!
– Хуыцау, табу Дæуæн! – Хуыцау, слава Тебе!
Хуыцау, ахъаз бакæн! Хуыцау, смилуйся над нами!
Хуыцау, Дæ быны хорзæй, дзæбæхæй Хуыцау, надели нас всем
цы ис, уымæй нын Дæ цæст бауарзæд. хорошим, что есть на земле,
– Оммен, Хуыцау! и огради от Несчастий!
– Оммен, Хуыцау!
Ног азы хæрзтæ, ног амæндтæ, Хуыцау, – Хуыцау, пожелай нам в
Ды саккаг кæн, алкæддæр дын дæ ном Новом году новых благ и
дзæбæхæй куыд арæм. нового счастья, чтоб мы Твое
– Оммен, Хуыцау! имя добром вспоминали.
– Оммен, Хуыцау!
Бирæ кувынæй бирæ хæрзтæ хуыздæр сты, – Много даров лучше, чем
æмæ нын бирæ хæрзтæ балæвар кæн. много слов, так надели нас ими.
– Оммен, Хуыцау! – Оммен, Хуыцау!
– О Стыр Хуыцау, кæддæриддæр – О Стыр Хуыцау, удостой
дын дæ ном куывдты æмæ нас и такой благодати, чтобы
чындзæхсæвты æртыгай чъиритæй мы славили имя твое на
куыд арæм, ахæм цард нын рауадз. свадьбах и Кувдах с тремя пирогами!
– Оммен, Хуыцау! – Оммен, Хуыцау!
– Хуыцау, абон цы сабийы тыххæй – Хуыцау, дай счастья
кувæм, уый амондджын фæкæн! ребенку, за которого мы сегодня æххæст лæг куыд суа, Ирыстонæн молимся! Пусть вырастет фæзминаг куыд уа, йæ мад æмæ настоящим мужчиной, пусть фыды куыд никуы ферох кæна! будет примером для всей
– Оммен, Хуыцау! Осетии и почитает отца и мать!
– Оммен, Хуыцау!
– Дунескæнæг Хуыцау, адæм – Всесоздавший Хуыцау,
рафæлдсæг дæ, цард раттæг дæ, Ты создал людей и дал им
æмæ нын Дæ хорздзинæдтæй жизнь, не пожалей для нас
ма бахæлæг кæн! благ своих.
– Оммен, Хуыцау! – Оммен, Хуыцау!
– Дунедарæг Иунæг Кадджын Хуыцау, – О Единый Облеченный славою
табу Дæхицæн! Табу Тебе! Ты создал нас для
Ды нæ радтай зæххыл цæрынæн. жизни на земле, так уподобь
Бирæ фарн æмæ амондæй хайджын чи у, тем, кто наделил счастьем и
уый æмбал фæкæн! фарном!
– Оммен, Хуыцау! – Оммен, Хуыцау!
Уацилла гутон дæр кæмæн у, Фæлвæра – Что стоит жить тому, у кого
фосдæттæг, Тутыр – фосхизæг, плугом правит Уацилла,
уымæн цæрын цы хъæуы скот дает Фалвара, пасет скот Тутыр.
Уастырджи дæр хæрзæмбæлæгæй И Уастырджи не лучше
хуыздæр нæу доброго встречного
Чи кусы, уымæн Уастырджи дæр Кто трудится, тому и
æххуыс кæны Уастырджи помогает.
Все они отражают конкретные особенности древних религиозно-мифологических представлений осетинского народа, творившего пантеон богов по мере их востребованности.
Осетинский национальный речевой этикет синтезирует в себе нравственно-этические нормы предков. Поэтому, несомненно, содержание устных речевых клише осетин объясняет нам многое сегодня и в самом характере целой нации. Несмотря на отдаленные от сегодняшних дней времена, традиции и обычаи впитывались каждым новым поколением, сохраняя в себе все лучшее, что было свойственно предкам. Все это, несомненно, имеет прямое отношение к социально-культурным предпосылкам формирования осетинского национального речевого этикета, одним из краеугольных камней которого является фольклор, с необычайной полнотой раскрывающий происхождение и культурное прошлое осетин.
Рецензенты:
Гацалова Л.Б., д.фил.н., зав. кафедрой, ФГБОУ ВПО «Северо-Осетинский государственный университет имени К.Л. Хетагурова», г. Владикавказ;
Парсиева Л.К., д.фил.н., доцент, ФГБОУ ВПО «Северо-Осетинский государственный университет имени К.Л. Хетагурова», г. Владикавказ.
Работа поступила в редакцию 10.10.2014.