Следует отметить, что в отечественной науке существуют два различных понимания того, что же должна представлять собой реконструкция истории первобытного общества, каков путь ее построения. Первая точка зрения, ясно и последовательно проводимая В.Р. Кабо и Ю.И. Семеновым, заключается в том, что в силу специфики как самого первобытного общества, длительность занимаемого им периода и соответствующая ему медленность развития, скорость которого напоминает и на ранних этапах соизмерима со скоростью естественно-исторических процессов, и потому события, из которых складывается исторический процесс, однообразны, и только в массе своей, медленно и постепенно накапливаясь, приводят к качественным изменениям в структуре общества, так и источников его изучения история первобытного общества должна быть историей первобытнообщинной формации, существующей вне конкретных хронологических или географических границ. Историк первобытного общества должен интересоваться в первую очередь не событиями, а процессами [6, с. 63]. «Реконструкция развития первобытного общества по данным этнографии, есть... не что иное, как создание теории первобытной общественно-экономической формации» [11].
Изучение истории человеческого общества складывается из трех этапов, последовательно подводящих к сущности изучаемых явлений: источниковедение, то есть работа с непосредственно данным исследователю материалом; «гражданская история», то есть восстановление на основании имеющихся источников, насколько это возможно, живой ткани исторического процесса; выявление общих закономерностей и тенденций этого исторического процесса, то есть социология. Естественно, что подобное деление на этапы не абсолютно, что данные этапы находятся в диалектическом взаимодействии друг с другом.
Специфика этнографических данных, заключающаяся в их принципиальной синхронности, в отсутствии или чрезвычайной ограниченности (по сравнению со всей протяженностью существования первобытнообщинной формации) исторической перспективы, ограничивает и возможности реконструкции, сделанной только по данным этнографии, заставляя опускать второй этап исторического исследования. Второй и третий этапы исторического познания здесь как бы сливаются, восстановление исторического процесса делается в обобщенном виде, совпадая с выделением необходимых и всеобщих стадий этого процесса, иными словами – с построением теории первобытнообщинной формации. С этой точки зрения Ю.И. Семенов прав в своем определении задач реконструкции первобытного общества. Для достижения подобной реконструкции этнографы предлагают использовать различные разновидности сравнительно-исторического метода, теоретическим основанием которого являются признание единства исторического процесса и идея о неравномерности исторического развития, что позволяет рассматривать данные, относящиеся к разным народам мира, как единый временной срез через разные стадии развития первобытнообщинной формации, различные типы общественных структур – как разные стадии общественного развития [9].
Принимая целесообразность и правомерность сравнительно-исторического метода при собственно этнографических реконструкциях, необходимо не упускать из виду его принципиальную ограниченность, когда речь идет о реконструкции ранних этапов истории первобытного общества. Эта ограниченность заключается в следующем.
Во-первых, при помощи сравнительно-исторического метода можно предполагать в древности только то, что известно у живых первобытных народов, и, таким образом, путь к качественно иным состояниям общества, оказывается недоступен.
Во-вторых, предложенный В.Р. Кабо метод этнографического моделирования, позволяющий, по мнению автора, вовлечь в круг источников реконструкции данные по исторической первобытности (археологические источники), предполагает сравнение обществ этнографической и исторической первобытности, типологизированных на одной и той же – социально-экономической основе [6, с. 86].
Очевидна недостаточность одного только сравнительно-исторического метода для реконструкции истории первобытнообщинной формации как целого, несмотря на все его значение как метода внутри этнографических реконструкций.
Накопленный наукой огромный массив исторических источников, отражающих ранние этапы становления и развития человеческого общества [3], недоступные для сравнительно-исторического метода, источников, которые по самой своей природе обладают определенным местом во времени, а именно – источников археологических, позволяет ставить вопрос о необходимости реконструкции конкретного исторического пути, пройденного человечеством со времени его возникновения – о необходимости второго, среднего этапа исторического исследования. Конкретно-исторический процесс первобытности отражен главным образом в археологических источниках, а для ранних своих этапов – только в них, и, следовательно, в реконструкции этого процесса археологические источники должны играть ведущую роль, а не являться пассивными иллюстрациями к готовой социологической схеме, как это неизбежно получается при любых проекциях сравнительно-исторического метода за пределы этнографически доступного материала. Таким образом, необходима конкретная история первобытного общества, основной источниковедческой базой которой является первобытная археология: перед тем, как обобщать, перед тем, как выявлять общие тенденции и закономерности общественного развития, нужно иметь эмпирический материал для обобщения.
Представление о необходимости создания истории первобытного общества как конкретно-исторической науки, отражающей и восстанавливающей конкретный исторический процесс первобытности и формирующейся на базе первобытной археологии, является второй точкой зрения на задачи реконструкции первобытности, авторами которой являются А.Н. Рогачев [10] и М.В. Аникович [2].
Признание необходимости реконструкции конкретного исторического процесса первобытности, естественно, не отрицает необходимости построения общей теории первобытнообщинной формации, а только предлагает способ включения в область, содержательно охватываемую этой теорией, огромного количества данных, несущих историческую информацию, но использовавшихся до сих пор в качестве иллюстрации положений, построенных на материалах только этнографии.
Все сказанное касается не только реконструкции истории первобытного общества как целого, но и реконструкции истории отдельных ее сторон, в частности истории первобытных религиозных верований. На пути такой реконструкции встают свои методологические проблемы, и в том числе проблема взаимоотношения эмпирического (в данном случае им является источниковедческий этап) и теоретического этапов исследования, причем теоретические знания о первобытной религии выражены на ином языке, чем данные источниковедения, а именно: на языке культуры конкретно-исторического изучения первобытности. Для обеспечения этого взаимодействия, вследствие которого возникает новое знание, необходимы понятия-интеграторы. Для выделения конкретных субъектов-объектов исторического процесса первобытности М.В. Аниковичем используется как интегратор понятие «традиция» [1], которое функционирует в рамках археологического описательного языка и применяется для анализа культуры функционирующего общества. Необходимо выявить и другие понятия-интеграторы, в рамках которых только и могут взаимодействовать эмпирические данные археологии и теоретические представления о явлениях культуры [4].
Можно предложить для целей реконструкции религиозных верований первобытных людей в качестве такого интегратора понятие «символическая деятельность». Более общее понятие – «человеческая деятельность» также относится к числу подобных интеграторов, так как, с одной стороны, оно является основой материалистического анализа явлений в функционирующем обществе, а с другой – явно приложимо и к археологическому материалу: то, что археологические источники являются продуктом именно человеческой деятельности, – главная аксиома археологии как таковой.
Выделять знаковую, равно как и орудийную, деятельность как элемент системы человеческой деятельности, очевидно, неправомерно, так как это не системообразующий элемент, стоящий в связи и в соподчинении с другими системообразующими элементами, а характернейшая специфическая черта, необходимо присущая любой человеческой деятельности. Однако есть сферы деятельности, целиком основанные на употреблении знаков, на создании знаковых систем различных уровней: во-первых, это само общение и выработка антропологических общественных механизмов [8], направленных на овладение поведением членов коллектива; во-вторых, различные формы общественного сознания, находящиеся в эпоху первобытности в синкретическом единстве как друг с другом, так и с социальной жизнью [5].
Таким образом, в объем понятия «знаковая или символическая деятельность» входит достаточно широкий круг явлений, в определенном отношении однородных, общей чертой которых является также отсутствие непосредственной связи с «производственной деятельностью». Эта последняя черта дает возможность распознавания следов «символической деятельности» в археологическом материале, то есть дает возможность использовать понятие «символическая деятельность» в качестве понятия-интегратора.
Выделение следов «символической деятельности» в археологическом материале – первый и необходимый шаг в реконструкции конкретной истории ранних форм религиозных верований, которые, как видно из вышеизложенного, также входят в круг явлений, охватываемых понятием «символическая деятельность». Существующий пока разрыв между знаниями о первобытной религии, полученными по этнографическим данным, и степенью изученности археологических источников, которые, очевидно, несут информацию и об этой стороне жизни первобытных людей, не позволяет сразу и непосредственно перейти к реконструкции конкретных религиозных верований. Вычленение в очерченном выше круге явлений следов собственно религиозной деятельности [12] будет, очевидно, возможным только в результате детальных источниковедческих исследований, с одной стороны, и углубленной разработки теоретических знаний о первобытной религии – с другой.
Вопросы, связанные со способом выявления следов «символической деятельности» в археологическом материале, вводят нас в круг проблематики эмпирического, источниковедческого этапа исторического исследования общественного развития. Как следы «символической деятельности» людей позднего палеолита могут рассматриваться виды археологических источников – произведения изобразительной деятельности – наскальная живопись, искусство малых форм, орнамент. Методы работы с памятниками наскальной живописи, направленные к цели реконструкции мировоззрения людей позднего палеолита, предложены французскими учеными А. Ляминь-Ампрер и А. Леруа-Гураном. Сущность метода А. Леруа-Гурана, в общей форме, состоит в следующем: поиски и выявление по возможности наибольшего количества разнообразных связей и отношений, присущих самому материалу, выяснение внутренней структуры исследуемого массива источников.
Кроме произведений искусства, в качестве следов «символической деятельности» первобытных людей могут рассматриваться различные элементы культурного слоя [7]. В каждом случае необходим подробнейший планиграфический и стратиграфический анализ как для выявления новых типов следов «символической деятельности», так и для прояснения смысла традиционно выделяемых типов – произведений искусства.
Контекстуальный анализ следов «символической деятельности» направлен главным образом на то, чтобы выявить функцию, назначение, способ употребления того или иного предмета, выяснить характер отношения к нему со стороны первобытных людей. Можно считать недостатком предшествующих исследований то, что в них ставилась цель непосредственной реконструкции представлений, связанных с тем или иным предметом или классом предметов. Известно, что представления, составлявшие первобытное мировоззрение, очень расплывчаты, нечетки и изменчивы, в то время как обрядовые действия, отношение к символическим предметам в первобытных религиях более определенны и консервативны. Попытка восстановить сначала эти последние и уже через их посредство нащупывать пути к реконструкции самих религиозных представлений – метод, который нам кажется более перспективным, чем установка на непосредственную реконструкцию представлений, связанных с данными символическими предметами. Контекстуальный анализ – выявление, систематизация, установление связи с объектами культурного слоя различных следов «символической деятельности» первобытного человека, то есть выявление внутренней структуры каждого археологического комплекса с учетом его культурных и хронологических рамок, – является первым и необходимым шагом в познании конкретной истории первобытного мировоззрения и общественно-исторического развития. При этом контекстуальный анализ следов «символической деятельности» может вестись независимо и параллельно.
Рецензенты:
Бакланов И.С., д.ф.н., профессор, профессор кафедры философии факультета истории, философии и искусств Гуманитарного института ФГАОУ ВПО «Северо-Кавказский федеральный университет», г. Ставрополь;
Каширина О.В., д.ф.н., доцент, профессор кафедры философии факультета истории, философии и искусств Гуманитарного института ФГАОУ ВПО «Северо-Кавказский федеральный университет», г. Ставрополь.
Работа поступила в редакцию 07.08.2014.