Творчество каждого большого художника - это великий дар человечеству. Дар на все времена, поскольку каждое новое поколение, открывая для себя художественные миры прошлого, обретает новый взгляд на настоящее и будущее. «Взаимообратимость Вчера и Завтра» (Т. Чередниченко) в пространстве культуры, возможность создания ассоциативно-арочных «мостов» предоставляет огромные возможности для исследователя, стремящегося постичь саморазвивающуюся сущность культуры, заложенную в ней энергию самосозидания. Сколь бы ни было частым обращение к творчеству великих мастеров художественного цеха, каждый новый взгляд открывает еще один ракурс, еще одну деталь, еще один штрих к портрету, позволяющий приоткрыть завесу в тайну художественного творчества.
Обратившись к проблеме анализа поэтического текста, Ю. Лотман попросил своих читателей не забывать о том, что «поэзия относится к тем сферам искусства, сущность которых не до конца ясна науке» [3, с. 18]. В не меньшей степени эти слова могут быть отнесены и к музыке, и к живописи, к самому процессу художественного творчества, остающемуся одной из самых волнующих тайн, влекущих к себе исследователей от глубокой древности и по сей день. Как рождается стих или песня, как «танцуют слова» или стремительно соединяются звуки, краски, чтобы из недра сознания художника, из бесконечных лабиринтов его стать достоянием человечества?
Поиск ответов на эти вопросы для К.Г. Юнга создает «желанный повод изложить свою точку зрения по нашумевшим проблемам границ между психологией и искусством» [7, с. 20]. А для П.Л. Капицы это возможность проанализировать принципы творческого воспитания и образования современной молодежи. В целом ряде работ современных исследователей (В.М. Аврукин, Н.Г. Алексеев, А.П. Огурцов, Я.А. Пономарев, И.Н. Семенов, С.Ю. Степанов, Б.Д. Тургунова и др.) представлен фундаментальный анализ проблематики, подходов и перспектив всихологии творчества. Эти работы, несомненно, представляют значительный интерес для каждого, кто заинтересован в изучении этой проблемы. Однако, самый богатый материал для постижения этой тайны хранится в творчестве великих художников, каждый из которых открывает свое собственное видение мира, рисует картину, потрясающую своей неожиданностью, своей «самостью», своим «лица необщим выраженьем».
Обращение к творчеству поэта и художника М. Волошина - это еще одна возможность постижения тайны рождения неповторимого художественного мира, в котором удивительно переплетаются зрительные и поэтические образы, и все это пронизано музыкой, незримо присутствующей как в ритмике стиха, так и во всех крымских пейзажах, в их «гудящих волной берегах», в «зеркальности лунной тишины», в звучащем пространстве «киммерийских сумерек», в колорите испанских монастырей, в незамысловатой песенке вагонных колес, в бесконечности звездного хоровода и аромате степной полыни, в расцветающем под струями дождя как «серая роза» Париже.
Неповторимая атмосфера Серебряного века, волнующая каждого исследователя культуры, а особенно того, для которого русская культура - это мировоззренческая основа жизни и деятельности, окутывает при обращении к творчеству Максимилиана Волошина. Атмосфера художественно-эстетических исканий, открытий, убежденности в преображающей мир миссии искусства, в силе поэтического слова, атмосфера преклонения перед высшим проявлением творческого дара - музыкой, перед ее чудотворной сущностью, открывающей подлинную сущность бытия. Атмосфера Серебряного века - это строительство нового мироздания российской культуры, наполненного энергией творческого созидания.
Строительство мироздания Максимилиана Волошина не только духовно, но и вещественно, материально. «Живым слепком неповторимого лика» называл Андрей Белый дом Волошина в Коктебеле. Дом, где стены просторной мастерской, необходимой художнику, были заставлены книжными полками, на которых нашли свое место несколько тысяч томов. Рядом с шедеврами литературы, исследования по искусству, истории, философии, необходимые мыслителю - философу, критику, искусствоведу. И конечно картины, без которых не может жить художник, и прекрасный рояль, поскольку музыка во все времена являлась источником вдохновения для творческой личности.
А еще вышка, где можно было наблюдать за звездами, столь же жизненно необходимыми поэту, как и соки земли, его взрастившей. Именно оттуда открывался вид на на волошинский Крым - таинственную и необыкновенную Киммерию, в которой можно было увидеть «не только Коктебель и Карадаг, Сююрю-Кая и Старый Крым, но скифы и эллины, византийцы и генуэзцы, готы и славяне, сложная и пестрая история которых развертывалась на этих берегах. Смена времен и народов, взаимопроникновение и преемственность культур во многом определили содержание волошинской поэзии»[1, с. 5].
Духом Испании, ее музыкой пронизано написанное в июле 1901 г. на Майорке и посвященное Елизавете Кругликовой (художнице, спутнице Волошина в совершенном им по Испании и Балеарским островам путешествии) стихотворение «Кастаньеты»:
Из страны, где солнца свет
Льется с неба жгуч и ярок,
Я привез себе в подарок
Пару звонких кастаньет [1, с. 46].
Но при этом «Кастаньеты» в стихотворении Волошина - это не только символ Испании, хранящий в себе «испанский зной», согревающий его в «мутный» вечер, «кусочек света», проникающий через туман в темную мансарду, но и выражение сущности художественного дара поэта, его «звонкого голоса», его потребности в движении, отражающей, по выражению Всеволода Рождественского, благородное беспокойство мысли.
Силуэт седой колдуньи,
И красавицы плясуньи
Стан и гибкий и живой,
Танец быстрый, голос звонкий,
Грациозный и простой,
С этой южной, с этой тонкой
Стрекозиной красотой.
И танцоры идут в ряд,
Облитые красным светом,
И гитары говорят
В такт трескучим кастаньетам,
Словно щелканье цикад
В жгучий полдень жарким летом [1, с. 47].
«Силуэт седой колдуньи» - отзвук глубокой древности, о чем поэт поведал своей матери в одном из писем: «здесь чувствуешь себя как будто в ХIII веке. По вечерам все крестьяне... собираются в деревенском кабачке и там идут бесконечное пенье, танцы, гитара и кастаньеты»[1, с. 381]. В этом стихотворении Волошина в едином пространстве соединена стихия музыки, огня и света, необходимая душе Волошина - поэта и художника. Звуки музыки для Волошина - это вечное, живое звучание природы, в «разговорах» гитар он слышит «щелканье цикад», как будто присоединяясь к философским теориям, согласно которым звуки музыки рождены звуками природы - пением птиц, журчанием ручья, грозовыми раскатами, таинственными шорохами в ночном лесу, звенящей тишиной раннего утра. В быстром танце испанских танцоров живет страстное чувство жизни, движения, могучий ритм, энергия созидания.
Там, в этом удивительном мире, поэт почувствует, увидит, услышит, как:
Меркнут розовые горы,
Веет миром от лугов,
Веет миром от старинных
Острокрыших городков.
На холмах в лучах заката
Купы мирные дерев,
И растет спокойный, стройный,
Примиряющий напев.
И чуть слышен вздох органа
В глубине резных церквей,
Точно отблеск золотистых умирающих лучей [1, с. 51-52].
Неслучайно феномен искусства как инструмент самосознания культуры постоянно находится в центре культурологических исследований нашего времени. Но чтобы этот анализ был наполнен энергией самосозидания, необходимо следовать завету Марины Цветаевой, которая свои воспоминания о Максимилиане Волошине назвала «Живое о живом». Для нее облик поэта был воплощением света, огня, «жгучего полдня». Вот как она начинает свои воспоминания: «11-го августа - в Коктебеле - в 12 часов пополудни - скончался поэт Макимилиан Волошин. Первое, что я почувствовала, прочтя эти строки, было, после естественного удара смерти - удовлетворенность: в полдень: в свой час... в свой час - в 12 часов пополудни, кстати, слово, которое он бы с удовольствием отметил, ибо любил архаику и весомость слов, в свой час суток, природы и Коктебеля. Остается четвертое и главное: в свой час сущности. Ибо сущность Волошина - полдневная, а полдень из всех часов суток - самый телесный и вещественный ... один сплошной сок земли» [4, с. 134].
Для М. Цветаевой уход поэта - это не угасание, одряхление и истаивание. Это соединение с «соком земли», но что же такое, этот удивительный «сок земли», оплодотворяющий творения великих художников, позволяющий им преодолевать пространство и время, дарующий вечную жизнь их творениям? В воспоминаниях Рождественского Волошин предстает в роли отшельника и поэта, который « в простых сандалиях, с непокрытой головой, с пастушеским посохом в руке исходил все полынные тропы пепельно-серых холмов, глухие ущелья крымских предгорий, бездонную полосу морского берега от Феодосии до Судака...»[4, с. 115]. Но только так можно не только увидеть, но и услышать «звучание» окружающего пространства. Особым «пепельным светом» освещена одна из его акварелей, написанных в 1925 г. Но сколь же «музыкальных оттенков» в этом пепельном свете! Какая бесконечность модуляций и тончайших переходов из одной тональности в другую! Вместо названия к одной из своих акварелей, написанной в 1927 г., Волошин предпосылает следующие строки:
Пройдя по лесистым нагорьям,
По бледным полынным лугам
К пустынным моим плоскогорьям,
К гудящим волной берегам [4, с. 82].
В этих строках, как и в пейзажах Волошина, звучит музыка природы, преображающаяся под пером поэта и кистью художника в звонкий стих или наполненное дыханием жизни полотно. А в творчестве выдающихся композиторов зрительные и поэтические образы преображаются в удивительные музыкальные картины, в которых можно не только услышать, но и «увидеть» и «лесистые нагорья» и «гудящие волной берега». Именно таковы музыкальные «пейзажи» Сергея Рахманинова, в которых можно услышать, почувствовать, увидеть всю красоту русской равнины, ощутить дыхание весны, мощь земной тверди. Духом земли пронизаны художественные тексты Волошина и Рахманинова, дух земли роднит этих двух таких разных, но при этом истинно русских художников.
По мнению М. Цветаевой, Волошин был настоящим чадом земли, «именно земнородным, и все притяжение к небу - небесного тела. В Максе жила четвертая, всеми забываемая стихия - земли... О нем, как и о горах, можно было сказать: массив» [4, с. 185]. Массив - целостность человеческой личности, которая являет собой сложную, целостную, саморазвиваюжщуюся систему. Научное определение, которое дает наука синергетика, в поэтической формуле Цветаевой выражено следующим образом: «Макс был - земной монолит, Макс был именно обратным мозаике, то есть монолитом. Не составленным, а сорожденным. Это одно было создано из всего. По-настоящему сказать о Максе мог бы только геолог» [4, с. 187].
Эта целостность единого, но при этом чрезвычайно сложного творческого организма и являет собой основу художественного творчества, соединяющего в художественном пространстве культуры все многообразие неповторимых творческих индивидуальностей, все многоцветье духовных сущностей, раскрывающих бесконечность творческого потенциала человека и человечества.
Рецензенты:
-
Костриков К.Н., д.фил.н., профессор, заведующий кафедрой искусств и художественного творчества Российского государственного социального университета, г. Москва;
-
Андреев Б.Б., д.фил.н., профессор кафедры искусств и художественного творчества Российского государственного социального университета, г. Москва.
Работа поступила в редакцию 03.07.2012.